Постканонное макси имени приддотреда:), часть 1

Сабж, о котором так долго говорили большевики я жужжал во все доступные уши, начиная с ноября, наконец закончен и находится в стадии финальной полировки, в ближайшие дни всё выложу.

Спешал танксы ту:
анонам приддотреда, вообще и в частности, — за вдохновляющую и плодотворную дискуссию и идеи для фанонов. Если бы не тред, это была бы совсем другая история;
 Red_Squirrel — за обсуждение в процессе и помощь с бергерской матчастью;
обычным подозреваемым в лице  Shatris Lerran,  Hazycat и А. — за как всегда, ибо что бы я без вас делал.

Поскольку оно и правда макси, я даже не поленился сделать шапку:

Название: Талигойская симфония
Категория/Рейтинг: джен, гет, PG-13
Размер/статус: ~ 19000 слов, закончено
Пэйринги/Персонажи: Жермон Ариго/НЖП, Валентин Придд/НЖП, Лионель Савиньяк/НЖП, Арно Савиньяк, Констанстин Манрик, мельком — Рокэ Алва, юные Оллары, младшие Придды, Ойген, Эмиль/Франческа и еще куча народу.
Аннотация: Про войну, заговоры и семейное счастье. Талиг, 5—7 годы Круга Ветра.

Примечания:
1. Текст можно читать сам по себе, но в принципе он является пятым в цикле В Круге Ветра: следует за событиями, описанными в текстах Возвращение, После войны и Где сходятся дороги, и подробно рассказывает о части событий, мельком упомянутых в Браке по расчету.
2. Допущения и отступления от канона:

возможны спойлеры

Арнольд Манрик (младший сын Лепольда) погиб при невыясненных обстоятельствах примерно тогда же, когда и Леонард.
Август Гирке выплыл, проблему с нечистью в пруду так или иначе решили, прочая мистика в сюжете не участвует.
Те, про кого сказано, что они погибли на Мельниковом лугу, там и погибли, судьба остальных персонажей, погибших в таймлайне «Полночи», — на усмотрение читателей.
Титулы младших Приддов взяты с потолка, в предположении, что либо в доме Приддов их изначально хватало, либо после убитых родичей осталось.
Также считается, что наследование в доме Савиньяк устроено так, что, пока у Лионеля нет сыновей, титул виконта Сэ остается за Арно, независимо от того, есть ли сыновья у Эмиля.

Талигойская симфония

Пролог

Зима−весна 5 КВ, Торка

Погода, ради разнообразия, выдалась благоприятная, и в лагерь отряд капитана Савиньяка вернулся за два дня до Весеннего Излома, к большой радости рядовых и офицеров. Как известно, на праздник и брага в окрестных трактирах вкуснее, и красотки благосклоннее. Убедившись, что в казармах трудностей не предвидится, Арно перепоручил размещение отряда теньентам и пошел к дежурному полковнику — докладывать. Докладывать, правда, было особо нечего: в нарушении границы можно было заподозрить разве что дриксенских зайцев, и даже ущерб, нанесенный фортам зимними бурями, был невелик. В ответ Арно узнал, что полковник Придд еще на границе, а вот маршал Ариго хотел его видеть по возвращении.
— Прямо сейчас он занят, — пояснил полковник Лауде, — время уточните у адъютантов.
— Слушаюсь!
Успокаивая себя, что, если бы речь шла о чем-то срочном или о плохих вестях из дома, его бы отправили к маршалу еще от ворот, Арно пошел к штабу.

~~~
— Вызывали, мой маршал?
Жермон поднял голову от бумаг, посмотрел на вытянувшегося в струну капитана и невольно улыбнулся. Не отличить уже младшего от братьев-маршалов или от отца, и мальчишкой уже не назвать, хотя и тянет иногда.
— Да. Проходи, садись, разговор есть.
Разговор-то короткий, пока, по крайней мере, но пусть сядет и расслабится.
— Слушаю, мой маршал.
— Недавно был пакет из Южной армии, — перебирая бумаги, Жермон наконец нашел нужный конверт. — Маршал Дьегаррон пишет, что к осени у него один из кавалерийских полков останется без командующего. Спрашивает, не соглашусь ли я отпустить тебя.
— Меня? — И столько удивления в голосе. Нет, все-таки в чем-то еще олененок.
— Тебя, что ты так удивляешься? Сам понимаешь, отпускать я тебя никуда не хочу, но речь идет о твоем будущем. Решать тебе.
— Но, мой маршал…
— Я не тороплю тебя с ответом, — Жермон пододвинул конверт Арно. — Почитай пока, это то, что тебя касается, подумай как следует. Курьер на юг поедет не раньше, чем через две недели.
Арно взял конверт, пробормотал все, что по уставу положено, и, дождавшись кивка, вышел, все с тем же ошеломленным выражением на лице. Жермон усмехнулся ему вслед. Отпускать действительно не хотелось — какой же военачальник захочет отпускать талантливого и толкового офицера, не говоря о том, что Арно ему все-таки не чужой человек. Но парню надо строить карьеру, на юге в ближайшие годы будет едва ли не веселей, чем в Торке, и в целом Дьегаррон прав. Негоже держать два лучших таланта в поколении в одном месте. Впрочем, этим высказыванием маршал Запада делиться с оными талантами не собирался. Загордятся еще.
~~~
Валентин вернулся в ставку только через неделю после Излома, Арно уже весь извелся. Едва дождался, пока полковник разберется с делами, и потащил друга в ближайшую таверну, где можно было поговорить без лишних ушей. Почти как прошлой осенью, когда Валентин приехал из столицы, только теперь Савиньяка распирало не любопытство, а собственные новости. Не успели они опустошить и по бокалу, Арно выложил всё и закончил тем, что срок, назначенный маршалом, почти истек, а он так ничего и не решил.
— А что тут решать, — сказал Валентин, пожав плечами. — Ты же хочешь. Большая война с Гайифой все равно будет, рано или поздно, не через пять лет, так через десять. Еще станешь маршалом раньше меня.
— Но дело же не в этом!
— И в этом тоже, Арно, и здесь нет ничего плохого, — Валентин вновь наполнил бокалы. — За ваше грядущее повышение, капитан, только обещайте мне перед отъездом на юг две вещи.
Они чокнулись и выпили, после чего Арно спросил, улыбаясь:
— Это какие же?
— Соблюдать благоразумие, хотя бы через раз, и вовремя отвечать на письма.
Арно почувствовал, как уши заливаются краской.
— Зараза! Что-нибудь одно тебя не устроит?
— Боюсь, что нет. Пообещаешь?
— Придется!

Глава 1

Весна 6 КВ, Ноймарский тракт — Оллария

Незадолго до Фабианова дня всегда собирали Совет Меча в том или ином составе — традиция. Впрочем, обычно это была всего лишь формальность, и последние два года Жермон никуда не ездил. Но в этот раз в пакете от Первого маршала было недсвусмысленно сказано: присутствие маршала Запада на грядущем совете необходимо. В детали Савиньяк не вдавался, так что оставалось только гадать, шла ли речь о политических игрищах или о реальной угрозе Талигу. На вверенных Жермону границах все было спокойно, но это ни о чем не говорило. Большие войны все равно начинаются не в приграничных фортах, а на дворцовых паркетах.
Что ж, когда-то эта передышка должна была закончиться. Это прошлое лето выдалось настолько мирным, что на свадьбу герцога Придда в Валмон смогли приехать почти все приглашенные — кроме разве что господина регента и господина кансилльера, у которых и в мирное время дел по горло. А так даже вице-адмирал Вальдес с супругой прибыли, и узнать в улыбающейся госпоже Вальдес перепуганную рыжую девчушку, что Валентин той зимой привез в Старую Придду, было решительно невозможно. А вот Вальдес совсем не изменился: громко рассказывал всем желающим, с какой радостью он воспользовался поводом сбежать на пару недель из-под любящего крыла марикьярских родичей, и едва не раззадорил Ойгена на продолжение давешнего поединка. Обошлось — к некоторому сожалению присутствующих военных, но к большому облегчению дам.

— Мой маршал! — окликнул Жермона один из сопровождающих.
— Да, Лёрнер?
— На следующей развилке будет таверна «Три кружки», если мы заночуем там и выедем с первым светом, к завтрашнему вечеру будем в Олларии.
Жермон огляделся. Начинало темнеть, а нестись ночью по весеннему тракту — не лучшая идея, как бы ни хотелось поторопиться, да и лошади не железные.
— Да, так и сделаем.
— Разрешите выехать вперед и договориться о ночлеге?
— Давай.
Лёрнер пришпорил своего гнедого, и Жермон усмехнулся ему вслед. Если бы кто сказал графу Ариго еще год назад, что он будет спешить в Олларию, по собственной воле гнать лошадей — не поверил бы и счел говорящего сумасшедшим. Но гонец, встретивший их у Кольца Эрнани, сообщил, что Магда с малышом уже обживают столичный особняк, и Жермон считал часы.

Особняк на площади Леопарда после всех изломных событий в Олларии пришлось почти что отстраивать заново. Жермону этим заниматься было некогда, да и не хотелось, так что он поручил все рекомендованному Арлеттой управляющему и выкинул из головы. В первые два визита в столицу граф Ариго останавливался в гостинице, в последний ночевал уже в особняке, до сих пор отделанном и обставленном в лучшем случае наполовину. При других обстоятельствах Жермон повременил бы еще год-другой, прежде чем привозить туда Магду и ребенка, но кто знал, чем закончится этот кошкин совет. Если просто дворцовыми расшаркиваниями — то он сможет провести этим летом месяц в Гайярэ, и они просто поедут туда вместе. А если действительно грядет война, нельзя было упускать шанс увидеться.
К особняку Ариго они подъехали на следующий вечер, и, оставив эскорт на попечение Лёрнера и слуг, Жермон поспешил в дом.
— С приездом, ваше сиятельство, — старик Жан, встретивший его на пороге, помнил еще графа Пьера-Луи. — Их сиятельство граф Энтраг уже почивают, их сиятельство графиня Магда ждут вас в Малой гостиной.
Увы, Жермон понятия не имел, где в этом доме Малая гостиная, пришлось следовать за неторопливым слугой. Но у двери он решительно отодвинул Жана и, как мог неслышно, шагнул внутрь.
Магда сидела у столика и писала — родным в Бергмарк, или кому-то из подруг. Домашнее платье, сшитое на бергерский манер, светлые волосы уложены в сложную прическу, еще не разобранную на ночь… Жермон мог бы еще долго просто любоваться супругой, но тут Магда его наконец заметила и вскочила, словно девчонка. Потом вспомнила, что она все же графиня Ариго, степенно поклонилась... и улыбнулась. Преодолевая последние разделяющие их шаги, Жермон успел подумать, что ему абсолютно все равно, какого цвета стены в этой гостиной, сколько еще комнат в этом особняке заколочено и какие по ним бродят призраки. Он приехал домой.


~~~
Совет Меча собрался в малом составе: маршалы, Первый адмирал (флота грядущие неприятности, скорее всего, не коснутся, но мало ли), три генерала, кансилльер Талига, Его Высокопревосходительство господин регент и Его Величество. Карл, по настоянию Рокэ, уже два года присутствовал не только на формальных церемониях, но и на заседаниях, где действительно обсуждались и решались важные вещи. А вот Лионелю по протоколу на этом Совете делать было нечего, но никто его участию не удивился и тем более не возразил. Напротив, маршал Ариго, увидев его и обменявшись взглядами с генералом Райнштайнером, кивнул сам себе, будто что-то понял. Наверное, догадался, о чем пойдет речь, и, скорее всего, правильно.
— Господа, — начал Рокэ, не размениваясь на формальности, — как вы знаете, перемирие с Гаунау, заключенное в конце прошлого Круга, до сих пор регулярно возобновлялось. У нас есть основания полагать, что этой зимой ситуация изменится. — К чести военных, ни возгласов, ни вопросов не последовало, и регент продолжил: — Король Хайнрих тяжело болен. Ему наследует малолетний внук, регентство…
Все, что Рокэ скажет дальше, Лионель прекрасно знал — по донесением своих людей и по докладам Райнштайнера. И о трех возможных претендентах на гаунасское регентство, и о том, что любой из них двинет войска на Талиг, как только получит власть и истечет срок перемирия, которое ни один из этих претендентов не одобрял, и о том, что Кадана проявляет большую заинтересованность в происходящем. Поэтому к словам он пока не прислушивался, а просто наблюдал за Росио. Скорее по привычке, чем по необходимости, но от некоторых привычек трудно избавиться.

Первые месяцы — и даже годы — нового Круга на Рокэ было просто страшно смотреть: выходца он напоминал куда больше, чем живого человека. И добро бы выходца самого себя, а то ведь скорее Алваро Алвы. Первым эту мысль высказал дядюшка Гектор, прежде чем ушел в отставку, сославшись на преклонный возраст и оставив экстерриорат на Марселя, тогда еще Валме. Сам Лионель соберано Алваро видел ребенком и только в домашней обстановке, но дядюшке поверил на слово. Покойный Сильвестр бы порадовался — никаких знаменитых Вороновых выходок, да и кансилльеру Талига, наверное, полагалось радоваться... а Лионелю временами хотелось выть. На этом они тогда и сошлись с Валме: особой симпатии друг к другу они до сих пор не питали, но для достижения общей цели заключались и не такие союзы. Не сразу, но им все-таки удалось достучаться до Росио — на себя прежнего он все еще походил мало, но бесспорно был жив и даже, кажется, получал от жизни больше удовольствия, чем какой-нибудь каторжник в Варасте. По крайней мере, в тесной компании после двух часов фехтования и трех бутылок «Крови» или когда возился с маленькими Олларами. И не знай Лионель наверняка, что дети Катарины и вправду Оллары, поставил бы морисский пистолет против детской пращи, что Рокэ они родные. Кровными наследниками герцог Алва обзаводиться по-прежнему не собирался, ко всеобщему сожалению.

— Самое позднее следующей весной, господа, нас ждет война.
Лионель вовремя прислушался: Рокэ закончил со вступлением, и Совет начался всерьез. Кансилльер и без предостерегающего взгляда со стороны регента помнил: он здесь затем, чтобы отвечать на вопросы о Гаунау и об особенностях надорской границы, а не затем, чтобы лезть в пекло впереди брата. Война с Гаунау станет первым настоящим делом для Эмиля-Первого-маршала, вмешательство Лионеля или тем более самого Рокэ только помешает. Да и ни к чему оно, во всяком случае, пока — дураков среди собравшихся не было, как и тех, кто сидел бы не на своем месте, и предлагали они дельные вещи. И все понимали: мало просто дать отпор Гаунау, хорошо бы ударить в ответ так, чтобы надолго хватило. И сделать это стоило с наименьшими затратами.

Совет, конечно, затянулся, можно было все решить часа на три быстрее, зато все разошлись с уверенностью, что выработали наилучшую возможную стратегию. Флот и Южную армию решили не трогать, им и без медведей забот хватало, а вот Западной и Северной летом предстояла некоторая… реорганизация, скажем так. Главной сложностью оной «реорганизации» было сохранить в тайне то, что действительно будет происходить, и донести до противника совсем другое. И, поскольку Райнштайнер будет занят в Бергмарк, по Талигу распространять слухи придется в основном людям Лионеля. Впрочем, и господин экстерриор с радостью скормит несколько интересных сказочек некоторым излишне любопытным господам, у него это всегда неплохо получалось.


~~~
Будь его воля, Жермон бы все свое время в Олларии провел с женой и сыном, даже не выходя из особняка. Полю как раз исполнилось полтора года, он радостно носился по всему дому, пугая нянек и неведомым образом проникая в еще закрытую часть, и вовсю лопотал на своем детском языке, который, впрочем, с каждым днем становился понятнее. Увы, целиком посвятить время семье не получалось при всем желании — помимо военных дел маршала Запада, в Олларии Жермона ждали еще и светские обязанности графа Ариго.
По меньшей мере, следовало официально представить Магду ко двору и лично Его Величеству и младшим Олларам. Карл заметно подрос с их последней встречи и научился держаться с истинно королевским достоинством, хотя обычный мальчишка в нем нет-нет, да проглядывал, и слава Создателю, потому что с мальчишками всегда можно говорить о Торке. Принц Октавий изо всех сил тянулся за братом, а вот о чем можно говорить с принцессами, Жермон по-прежнему представлял себе весьма смутно. К счастью, Магда не робела и не стеснялась, а участие баронессы фок Штеер, старшей придворной дамы при Их Высочествах, сглаживало любую возможную неловкость. Баронесса, прежде чем приехать в Олларию, много лет состояла в свите герцогини Георгии в Ноймаринен и потому относилась к Жермону куда благосклоннее, чем любая другая на ее месте, да и бергерское происхождение Магды казалось ей достоинством.
Прием в честь Фабианова дня, аудиенция во дворце и несколько дружеских визитов — от остального при желании уже можно было уклониться. Валентин в свое время даже объяснял своему непутевому маршалу, как это лучше делать, и не все уроки еще выветрились из памяти.

На следующий день после аудиенции Магда ходила серьезная и задумчивая. Жермон достаточно знал супругу, чтобы понимать: вряд ли эта задумчивость вызвана благоговением перед королевской семьей. Скорее, так и не сбывшейся детской мечтой о младшей сестренке и нынешними надеждами на то, что Создатель будет милостив и подарит им дочь. Но, как оказалось, дело было не только в этом. Днем, уложив набегавшегося Поля, Магда вернулась из детской в Малую гостиную, села на диван рядом с мужем и, коснувшись его руки, тихо сказала:
— У меня к тебе разговор, Schatzchen.
— Слушаю.
— Он касается Виолетты.
— Как она?
— Держится достойно, но…
Жермон помрачнел. Это лето прошлого года было спокойным и счастливым, а вот осень началась с похорон. Этьен Вьери, единственный из баронов в Ариго, кого Жермон мог назвать другом…

…Этьен родился третьим сыном в семье и с юности служил в Южной армии, помышляя лишь о военной карьере. Но мятеж в Эпинэ и последующие события принесли ему титул, а два ранения подряд заставили выйти в отставку. Когда Жермон в первый раз приехал в свои владения, отставной капитан как раз пытался разобраться с мирной жизнью и свалившимся на него баронством, и они тут же нашли общий язык. Виолетта Вьери, юная жена Этьена, куда больше походила на столичную фрейлину, чем на провинциальную баронессу, но с Магдой они подружились, считай, с первой встречи, к удивлению и радости мужей. И все шло хорошо, а потом… Неудачная прогулка под неожиданно холодным дождем, простуда, воспаление, старые раны — и Этьена не стало. Детей у четы Вьери не было, и так получилось, что после похорон Виолетта осталась в Гайярэ. В ее отношения с родственниками мужа, унаследовавшими титул, и с собственной семьей Жермон не вникал, но вполне мог себе представить, почему молодая вдова предпочла остаться у подруги. Магда за нее очень переживала, и если была возможность что-то сделать…
— Ты знаешь, — продолжала меж тем Магда, — баронесса фок Штеер вчера обмолвилась, что при дворе Их Высочеств не хватает дам подходящего возраста… Виолетта будет там на своем месте, и ей интересно, и Их Высочества, я уверена, ее полюбят. Как ты думаешь?
Жермон пожал плечами — в подобных материях он точно ничего не понимал.
— Тебе виднее, любимая. Если ты считаешь, что баронесса Вьери справится… Но тебе, наверное, будет ее не хватать?
— Разумеется, я буду скучать, но не могу же я держать ее при себе просто потому, что мне так хочется. У нее еще вся жизнь впереди, она ведь младше меня… Так ты не откажешься подписать нужное прошение? Я еще поговорю с баронессой фок Штеер…
Честно говоря, Жермон сомневался, что смог бы отказать жене, даже если бы речь шла и о более сложных или неприятных вещах. Он кивнул, соглашаясь, и поднес к губам ее руку.

~~~
Где-то над головой деликатно откашлялись, и Лионель поднял голову от бумаг.
— Да, Розье?
— Монсеньор, — ответил секретарь, — пробило пять, вы просили вам напомнить.
Точно, просил. Значит, пора заканчивать на сегодня — нехорошо опаздывать на прием в собственном доме, даже если гостей не много и звал их Эмиль.
— Хорошо, распорядитесь готовить эскорт.
Лионель еще раз просмотрел лежащую перед ним бумагу — прошение виконта Лентини, наместника в Эр-Сабве. С момента суда над Колиньяром земли графства большей частью находились под опекой короны, как и многие другие владения в разных концах страны, так или иначе потерявшие хозяев на этом кошкином Изломе. Просил Лентини о некотором изменении правил приграничной торговли. На первый взгляд, ничего серьезного, а для второго Лионелю явно не хватало сведений. Нужно будет поднять доклады Райнштайнера: последний, прошлогодний, и старые, времен недоброй памяти губернаторства… И отчеты покойного Проэмперадора Эпинэ, кстати, тоже. И раз с нынешним графом Валмоном сегодня вечером Лионель все равно увидится, можно будет и ему пару вопросов задать. Конечно, Марсель все управление графством беззастенчиво свалил на брата — и, честно говоря, не Лионелю его этим попрекать — но не сможет ответить сам, переадресует вопросы Сержу Валме. А никакие лишние глаза и уши ничего не увидят и не услышат, в этом на Валмонов по-прежнему можно положиться.
Взяв из бюро чистый лист, Лионель набросал список документов, которые Розье следовало отыскать в дворцовых архивах; вопросы для Марселя можно было и запомнить.

Домой Лионель приехал, можно сказать, вовремя: в гостиной сидели только Эмиль и его молодежь, а эти двое в особняке на Площади Оленя могли появляться и без особых приглашений. Капитан Герард Кальперадо, адъютант, порученец или нянька, в зависимости от ситуации, и теньент Водемон Валмон, бывший оруженосец Первого Маршала, оставшийся служить при столичном штабе оного маршала. Пока, по крайней мере; в недалеком будущем на него наверняка наложит руки ведомство господина Крединьи. Стоило, конечно, начинать карьеру у маршала-кавалериста, чтобы потом считать деньги, но в свое время это был наилучший вариант. Эмиль, разумеется, вообще не хотел никого брать, но… первый выпуск Лаик в новом Круге, после годичного перерыва, надо было подать пример и при этом, как выражается генерал Райнштайнер, «не взять на себя лишних обязательств». Самый младший из Валмонов пришелся как нельзя кстати. Зато с бумагами в штабе Первого маршала последние годы был порядок, тоже не лишнее, а со временем попадется и более подходящей «жеребенок».
Мальчишки при появлении Лионеля вскочили — оба его до сих пор побаивались, было временами даже забавно, — Эмиль отсалютовал бокалом. Лионель улыбнулся в ответ и, отмахнувшись от слуги, налил себе сам. Кальперадо, повинуясь жесту начальства, продолжил взахлеб, хотя и несколько тише, рассказывать об истории, приключившейся на днях с одним из фельпских купцов, Валмон вставлял комментарии, начали появляться гости… А, Леворукий с ним, с этим прошением, подождет до завтра. Один вечер можно и просто отдохнуть.


~~~
Жермон уехал обратно в армию в середине Весенних Волн, Магда собиралась оставить столицу неделей позже. Пока они договорились, что лето графиня с сыном проведут в Гайярэ, а в начале осени снова приедут в Олларию. Даже если подготовка к войне будет идти полным ходом, в столицу маршал Запада вырваться сможет, а вот в Эпинэ — едва ли. Пусть в то, что обсуждалось на военном совете, муж Магду не посвящал, но она выросла в Бергмарк, и ей было достаточно намеков. Особенно, если это были намеки генерала Райнштайнера. Он нанес визит на площадь Леопарда незадолго до отъезда Жермона и обронил, что в ближайшем будущем будет часто видеться с отцом Магды. А это могло означать только одно — усиление угрозы со стороны Гаунау.
Что ж, от войны не убежишь, и если, чтобы увидеться с мужем, придется провести осень и зиму в Олларии — значит, придется провести. Тем более, к осени закончится официальный траур Виолетты, а прошение о патенте придворной дамы для нее уже подано. По заверением баронессы фок Штеер, весьма довольной подобным оборотом дела, не было причин сомневаться, что прошение будет удовлетворено.

Стук в дверь оторвал Магду от сборов.
— Да?
В комнату вошел Жан:
— Госпожа графиня, почта пришла.
Магда взяла письма и кивком отослала слугу и горничных. Одно письмо было из Гайярэ, от управляющего, второе из Бергмарк, от кого-то из родных, но на талиг у них у всех почерк был одинаковый, а на третьем стояла печать со спрутом. Третье-то Магда и вскрыла немедленно, едва не порвав — вестей от герцогини Жанны она с замиранием сердца ждала уже больше месяца.

…Свадьбу герцога Придда и баронессы Вердье играли на родине невесты, в Валмоне, и Магда с Жермоном тогда приехали вместе с графиней Савиньяк, раньше остальных гостей. На будущую герцогиню было жалко смотреть — подруги и любящие родственницы совсем заклевали девочку, то ли из лучших чувств, то ли просто из зависти. Перед графиней Арлеттой, принимавшей в организации свадьбы непосредственное участие, Жанна явно робела, но Магда была куда ближе ей по возрасту, да и Валентина знала не только по рассказам мужа. К началу торжеств они уже были подругами, и после отъезда новобрачных в Васспард активно переписывалась. Дочь Юга, уехавшая на Север, и дочь Севера, нашедшая дом на Юге, если выражаться языком поэтов.
Наскоро пробежав письмо, Магда не удержалась от возгласа облегчения. Хвала Создателю, всё благополучно! Юстиниан-Эрик-Корнелий Придд граф Васспард появился на свет в 13 день Весенних Ветров и был, по заверениям лекарей, совершенно здоров. Сама Жанна тоже уже вполне оправилась — по крайней мере, письмо было написано ее рукой. Магда сморгнула невольные слезы и устроилась поудобнее, перечитать письмо более внимательно. Что ж… Заказ, еще зимой отданный мастеру Гартену в Лаутензее, уже должен быть готов, Жермон как раз сможет его забрать по дороге в ставку.

Глава 2

Весна 6 КВ, Торка, штаб Западной армии

Гаунау, как и всегда, более всего были заинтересованы в той части Бергмарк, что полагали своей, но желающих взять реванш за тот памятный марш Лионеля Савиньяка среди медведей тоже хватало. А в Кадане многие спали и видели, как бы откусить себе кусок Надора. Сами по себе они, конечно, не полезут, но стоит Гаунау начать… Поэтому северо-восточные гарнизоны следовало увеличить настолько, чтобы они могли дать достойный отпор, если главный удар и впрямь придется по Надору, а не по перевалам. Ну, а если все пойдет согласно вековым традициям, тот самый марш будет не грех и повторить. Кесария Дриксен, по мнению регента, на нарушение договора не пойдет, что не означало возможности расслабиться на марагонских границах или перевалах Ноймаринен, но перераспределить силы Западная армия могла себе позволить.
Все это, после вступления о политической ситуации в Гаунау, Жермон и изложил штабу Западной армии и своим лучшим командирам. По крайней мере, тем из них, кого удалось собрать в ставку к его возвращению.
— Одна из наших основных задач, господа, — продолжил он, — состоит в том, чтобы скрыть от противника истинный размер переброшенных на восток резервов. Поэтому небольшая часть под командованием полковника Давенпорта будете переведена открыто, через Придду, Мерган и далее по Новому Надорскому тракту. Остальные войска, под командованием полковника Придда, выдвинутся позже и через Бергмарк, по Торскому тракту. Якобы на укрепление перевалов или на зимние учения, это еще подлежит обсуждению.
Оба названных полковника кивнули.

…Весточка из Васспарда встретила Жермона уже в Торке, и отвечать письмом смысла не было, все равно они с Валентином увиделись бы раньше. Пока он, правда, успел только от души хлопнуть новоипеченного отца по плечу перед началом совещания и получить непривычно открытый взгляд в ответ. Даже жаль сейчас переводить парня через полстраны, но больше некого. Давенпорт знает местность и прочее, но полковник — это предел его возможностей, а Жермону в Надоре нужен был тот, кто в нужный момент наденет генеральскую перевязь и будет действовать соответственно.
— До начала военных действий командовать объединеными силами в Надоре будет генерал Айхенвальд, после — зависит от ситуации, вероятнее всего, командование Северной армией примет Первый маршал.
Еще несколько слов о сроках, перевалах и Марагоне — и общее совещание закончилось, чтобы продолжиться еще неделей обсуждений помельче, разумеется. Валентин, правильно истолковав взгляд начальства, задержался и подошел, дождавшись, пока комната опустеет.
— Это тебе от Ойгена, — пояснил Жермон, протягивая ему увесистый пакет. — Про бергерскую часть марша и остальные дела. Хотя вам выдвигаться не раньше Летних Ветров, он, может, еще и сам здесь появится.
— Благодарю, мой маршал.
— Вот что, полковник. Леворукий знает, когда я сегодня освобожусь, но ты все равно вечером заходи. Поговорим по-человечески.
Валентин кивнул, пряча знакомую усмешку.

Лето 6 КВ, Васспард — Торкский тракт

— Герцогиня, вы не устали?
— Нет, но из этой беседки чудесный вид, давайте присядем.
Вид и правда был чудесный: на замковый розарий и буковую аллею, Жанна любила здесь читать, когда погода позволяла.
Валентин поправил разложенные на скамейке подушки и помог жене сесть. Жанна едва сдержала улыбку: супруг все еще обращался с ней, как с хрустальной, даром что с родов прошло больше четырех месяцев, и она прекрасно себя чувствовала. Но не спорить же с ним по таким пустякам, тем более, он и дома-то пробудет всего ничего, а потом опять уедет. И только Создателю ведомо, как далеко и как надолго.
Сев рядом, Валентин продолжил начатый на прогулке разговор:
— Ближайший курьерский штаб Западной армии будет в Лаутензее, все письма стоит направлять туда. Чем позже, тем дольше будет идти почта, поэтому, если в Васспарде что-нибудь случится…
— Если вдруг случится что-нибудь, с чем мы не справимся здесь, я всегда могу обратиться к графу и графине Гирке, — Жанна коснулась рукой сплетенных ладоней мужа, Валентин виновато улыбнулся:
— Мы уже говорили об этом, да?
— Вчера. — И третьего дня тоже.
— Простите…
— Ничего страшного, — Жанна улыбнулась в ответ. — Но вы давно мне обещали рассказать подробности явления святого Эгидия капитану Шатто на минувший Излом?
— Конечно, герцогиня.

В этот приезд Валентин действительно беспокоился заметно сильнее обычного, и не только о здоровье Жанны и малыша. Возможно, из-за отцовства, к которому еще не привык, или от того, что, уезжая, он собирался забрать с собой Питера-Иммануила — а младший деверь, несмотря на юный возраст, был для герцогини Придд серьезной поддержкой, особенно в общении с местным дворянством. Или же на самом деле «зимние учения в Бергмарк» просто означали новую войну на севере, и эту мысль становилось все труднее отогнать. Напрямую Жанна не спрашивала.
— И капитан до сих пор клянется, что именно так все и было, — Валентин как раз заканчивал свою историю, когда со стороны летнего домика, где они оставили сына в окружении нянек и кормилицы, раздались торопливые шаги. Через мгновение перед ними возникла Мари, камеристка Жанны:
— Ваша светлость, ваша светлость, — два торопливых книксена. — Граф Васспард проснулся, вы просили вам сказать.
— Хорошо, Мари, мы сейчас будем.
Девушка умчалась обратно.
— У Мари все время заплаканный вид, — заметил Валентин, помогая Жанне встать. — Что-то, о чем мне стоит знать?
Жанна покачала головой:
— Ее просто печалит предстоящий отъезд виконта, но я уверена, ее найдется, кому утешить.
Валентин усмехнулся и не стал продолжать, но о Питере им все же нужно будет поговорить. Не о том, насколько успешно ему строили глазки служанки, о некоторых других вещах, которые Валентину следовало знать, прежде чем везти брата в Лаик и принимать решение о его будущей карьере. И разговор лучше не откладывать — завтра в замке будут гости, то самое местное дворянство, не к добру будь помянуто. Ни герцогу, ни герцогине не хотелось тратить на них время, но приличия следовало соблюдать. Впрочем, пусть. Зато будет повод еще раз перебрать все привезенные Валентином «бергерские» подарки, выбирая наиболее подходящий к случаю…

~~~
Собственный полк Валентин Придд догнал неподалеку от Абентханда в начале Летних Волн, и дальше уже не было никакой спешки. Размеренный марш по хорошим дорогам — при правильной организации командиру и делать-то толком нечего, кроме как любоваться окрестностями и предаваться размышлениям. О доме, о жене, о маленьком существе, что улыбалось всему на свете и упрямо училось ползать… Когда он увидит Юстиниана-младшего в следующий раз, тот уже будет ходить и говорить, а если, не приведи Создатель, будущая война затянется… Не подобают такие мысли офицеру на службе, и Валентин их старательно отгонял. Тем более, была иная семейная проблема, требующая немедленного внимания. Питер.
…По весне, когда объявили все приказы, Валентину казалось, что служебные обязанности не дадут ему самому отвезти брата в Лаик, придется Августу. Но выяснилось, что как раз наоборот. Командование всерьез намеревалось делать вид, что ни к какой войне Талиг не готовится и готовиться не собирается, особенно в Северном Надоре. Просто полковник Давенпорт переводился поближе к собственным владениям, а никакие служебные обязанности полковника Придда не являлись столь важными, чтобы мешать его обязанностям главы Дома. Иными словами, в конце Осенних Ветров все, кого это интересует, должны были увидеть герцога Придда в Олларии. Поэтому, если ничего непредвиденного не случится, Валентин собирался оставить полк недалеко от деревни Ротендорф, у истока Луука, и к середине Осенних Волн догнать уже в Надоре. Конечно, Питера можно было с собой и не тащить, но, во-первых, чем больше новых впечатлений перед «загоном», тем лучше, а во-вторых — Валентину хотелось понять, что за юноша вырос из вчерашнего ехидного мальчишки. Это с Клаусом все было просто и понятно, а вот младший временами слишком напоминал самого Валентина…

Упрекнуть брата было не в чем — виконт интересовался делами владений ровно в той мере, насколько подобало, не доставлял лишних хлопот менторам и герцогине Жанне, скорее наоборот, и исправно писал братьям и сестре. Но что творилось у него в голове и на сердце, Валентин не имел ни малейшего представления, и Клаус с Ирэной не могли помочь. Немного больше замечала Жанна, но и она могла с уверенностью сказать только то, что служить в действующей армии Питер не хотел. А вот где хотел и почему не считал возможным сказать об этом брату, Валентин и надеялся выяснить за предстоящие месяцы.
Первая длительная стоянка полка в Бергмарк была возле городка Глокнерштадт, и стараниями местных жителей больше походила на праздничные гуляния, даже Питер наконец успокоился и повеселел. Через несколько дней, когда всё немного успокоилось, а вопросы, требующие обсуждения с местным гарнизоном, были решены, Валентину наконец удалось вызвать брата на серьезный разговор.
— Питер, ты… ты ведь меня не боишься?
Брат, до этого внимательно изучавший зарубки на столе, поднял на него глаза и замотал головой.
— Нет. Но я боюсь тебя подвести. Я знаю, что ты всегда выслушаешь, но… Ты же лучше знаешь, что сейчас нужно семье…
А. Вот оно что. Но откуда? Отец младшими и не интересовался почти, кто и когда успел вколотить, что интересы Дома и семьи — превыше всего, а собственные желания и склонности значения не имеют? Ансбах со Шлезингером в тот страшный год? Ирэна в то лето, что Питер провел в Альт-Вельдере? Хотя нет, Август бы не позволил… И ведь сам Валентин шесть лет пытался объяснить, что служить семье не значит ежедневно жертвовать собственной личностью… Видимо, плохо пытался. «А ты бы лучше личным примером показывал, — внезапно зазвучал в голове голос, подозрительно похожий на голос Арно Савиньяка. — Оно, знаешь, действеннее». «Оставьте, полковник, со мной далеко не все так безнадежно!» — Валентин мысленно шикнул на воображаемого собеседника и улыбнулся брату, как мог мягче.
— Питер, сейчас самое важное, чтобы для тебя, именно для тебя, следующие три года не прошли впустую. Служить Талигу не обязательно в действующей армии, есть много других достойных мест. И соблюдать интересы семьи можно на любом из них. Можно вообще не состоять на государственной службе и быть незаменимым для Дома, я надеюсь, ты это понимаешь?
В свое время Августу последствия ранения и того осеннего купания, что едва не стоило ему жизни, так и не позволили вернуться в армию. В последние месяцы войны без него было очень трудно, зато в начале нового Круга именно благодаря зятю в отставке герцог Придд мог позволить себе не разрываться на части между политикой, армией и собственными владениями. И секретом это не было.
Питер кивнул, а Валентин продолжил:
— Питер, если ты уже знаешь, где хочешь строить карьеру, нам нужно понять, где и у кого тебе лучше учиться. И если не знаешь, у нас еще достаточно времени, чтобы разобраться.
«И даже если тебе на самом деле нужен эр, который просто не станет тебе мешать сидеть в библиотеке или шляться по девицам, это тоже можно устроить». И большого вреда «интересам семьи» от этого тоже не случится, но озвучивать последнюю мысль Валентин все же не стал.
— Валентин, я… понял. Мне нужно подумать, и… Ты же мне расскажешь об этих «других достойных местах»?
— Разумеется.
К концу лета, когда подошла пора сворачивать к югу, у Валентина уже были все ответы. Окончательный выбор зависел от того, кто из нужных людей будет осенью в Олларии — некоторые вопросы все же лучше решать лицом к лицу. И так будет проще убедить самого себя в том, что брату можно оставаться в столице, что никаких опасностей, кроме общих для всех дворянских юнцов, ему там не грозит. Иногда по-прежнему казалось, что никого из семьи в пределах Кольца Эрнани быть не должно, но сколько можно идти на поводу у старых страхов?

~~~

Осенние Волны 6 КВ, Оллария

— Слушай, Ли, а что это Росио смотрел на тебя так, будто не мог решить: на дуэль вызвать или придушить на месте?
Лионель усмехнулся и подал брату предусмотрительно захваченный второй бокал кэналлийского. Из ниши, в которой они скрылись от посторонних ушей, было отлично видно ту часть зала, где господин регент заканчивал принимать официальные поздравления.
— Понимаешь, мы с бумагами для Торговой палаты неожиданно закончили еще вчера днем, что лишило Его Превосходительство законного предлога пожертвовать весельем ради государственных дел.
— А, — Эмиль коротко засмеялся и пригубил. — Его Превосходительство мог бы и привыкнуть.
Лионель пожал плечами. Церемониально-придворную часть регентских обязанностей Рокэ ненавидел больше остального, и Лионель его вполне понимал, но, действительно, можно было уже и привыкнуть. И кансилльеру было совершенно не стыдно признавать: да, он нарочно приложил все усилия, чтобы регент не смог отвертеться от присутствия на приеме в честь собственного дня рождения. Ничего, переживет, зато Его юное Величество был доволен, вон как сияет.
Эмиль допил вино и, убедившись, что ничего неожиданного на самом деле не случилось, ретировался к колоннам, где графиня Лэкдэми беседовала с фельпским послом. Глядя ему вслед, Лионель почувствовал, что улыбается. Первый маршал все лето провел в Сэ, не считая одной поездки в Южную Армию, и в столицу они с супругой приехали вдвоем, оставив детей на попечение графини Арлетты, и все же. А, пусть. Нечего придираться к чужому счастью.

Торжественная часть приема наконец закончилась, и начались танцы. На этом приеме, в отличие от многих, даже было с кем потанцевать в свое удовольствие, не превращая танец в оборону Хексберг. Франческа, графиня Ариго, кузина Лиз, простите, виконтесса Дорни — и все, приличия соблюдены, можно опять наблюдать. Или проверить, насколько все еще сердит Рокэ.
Лионель ожидал найти регента беседующим с Его Величеством, но Карл разговаривал с Марселем, а Рокэ… Регент танцевал с Ее Высочеством принцессой Октавией, и она была ему уже по плечо.
На мгновение Лионель оказался за десятки хорн и шестнадцать лет отсюда: Тарника, приехавший в отпуск молодой полковник Савиньяк, наследник престола герцог Алва, танцующий с невестой Его Величества…. Лионель встряхнул головой, отгоняя наваждение, и шагнул в ближайшую нишу, пока его замешательства никто не увидел. «Вы совсем отстали от жизни, господин кансилльер». Когда милый ребенок успел превратиться в почти взрослую красавицу? Да еще так похожую на мать…
Тем временем мелодия завершилась, и регент проводил принцессу на ее законное место рядом с братом. Нет, не настолько Лионель оторвался от придворных дел — Октавия все же была еще слишком юна для танцев на обычных балах, но на день рождения регента, да еще с дозволения и по приглашению оного… Но одним Рокэ дело уже не ограничится: Лионель увидел, как баронесса фок Штеер подозвала к себе распорядителя приема, как тот растворился в толпе гостей, и вскоре перед принцессой возник ее кузен, командующий гвардией генерал Эрвин Ноймаринен граф Литтенкетте. Следующим, наверное, будет Эмиль, а больше трех танцев строгая баронесса воспитаннице вряд ли позволит.
Лионель внимательно оглядел зал: что ж, похоже не он один только сейчас заметил, что Октавия выросла. А между тем Ее Высочество уже два года как обручена с наследником кесарского престола, Людвигом Штарквиндом. Об этом, конечно, все немного подзабыли и вспомнят не раньше, чем через год или два, если все будет идти как намечено, но скандалы и лишние сплетни вокруг принцессы талигойской короне точно ни к чему. И даже если сама Октавия и являла собой оплот скромности, добродетели и здравого смысла, много ли надо юным оруженосцам? Судя по взглядам тех из них, кто сейчас подпирал колонны… И за этим всем надо будет следить.
Раньше Лионель почти не думал о молодом дворе, достаточно было того, что баронесса фок Штеер знала свое дело и господина регента его подопечные обожали, все четверо, а так у кансилльера Талига и других забот хватало. Но теперь ситуация изменилась, значит, нужно будет узнавать, что происходит при дворе, и узнавать вовремя. И начинать лучше с проверенных веками способов. Интересно, за последние три года в «гвардии» фок Штеер появился кто-нибудь, достойный внимания?
Лионель вновь отправился бродить по залу, и тут ему повезло: у первого же столика с напитками обнаружился барон Сакко, отставной королевский церемонимейстер. Старик ушел в отставку по возрасту и здоровью, вскоре после свадьбы Фердинанда и Катарины, как раз когда Лионель стал капитаном королевской охраны, но до сих пор исправно появлялся на всех приемах, был в курсе всех придворных сплетен и, кажется, был всерьез намерен пережить и третьего короля.
— Приветствую, господин граф.
— Рад вас видеть, барон.
Всего через три реплики Лионелю удалось задать нужный вопрос, и Сакко расплылся в улыбке:
— Вы правы, граф, в нашем цветнике появились новые розы. Госпожа Лоури, баронесса Вьери, виконтесса Шерберг… Если вы еще не представлены, позвольте мне исправить сие досадное упущение!
Лионель позволил. Жена гвардейского офицера, вдова одного из южных баронов («близкая подруга графини Ариго», — шепотом пояснил Сакко, и вроде бы Лионель действительно слышал это имя от матери) и невестка геренция. Лионель успел потанцевать с одной из прекрасных эреа и собирался пригласить вторую, но, оглядевшись в поисках госпожи баронессы, заметил две вещи: Его Величество с сестрой покинули зал, а рядом с Рокэ обнаружился один из его секретарей, рэй Наранхо. Вручил регенту небольшой лист бумаги, после чего исчез; в следующий миг Рокэ встретился с Лионелем взглядом, и стало понятно, что дело серьезное.
Когда кансилльер, с бокалом в руке, непринужденно побеседовав по дороге с парой знакомых, добрался до регента, тот уже изучал одно из поздравлений, наугад взятых со специально отведенного столика. Молча показал Лионелю — внутри лежал лист, на котором рукой генерала Райнштайнера было написано: Хайнрих Бербрудер скончался в 18 день Осенних Ветров. К этому шло весь последний год, но в сердце все равно неприятно кольнуло — и отнюдь не предчувствие грядущей войны. Весна, долина Рачьего ручья, враг, с которым они поняли друг друга лучше иных союзников, перемирие, скрепленное древними клятвами и устоявшее дольше, чем ожидали. В начале Круга к клятвам едва не добавились брачные обеты, но Хайнриху был нужен зять под рукой, а не в союзниках, Лионель покинуть Талиг не мог, да и не хотел, а больше никто из чужаков короля-медведя не устраивал… Усилием воли Савиньяк отогнал воспоминания — второй раз за вечер! — и тихо спросил:
— Это что-то меняет?
— Нет, всё, что нужно, мы успели.
Лионель кивнул. Да, перемещение армий было почти закончено; сохранить в секрете точное число войск в зимних лагерях Надора будет, конечно, тяжело, но возможно. Официально перемирие заканчивалось на Весенний Излом, и, кто бы ни взял власть в Гаунау, они не решатся на прямое нарушение обязательств покойного короля.
— Скажи Эмилю, — продолжил Алва после небольшой паузы. — Завтра с утра жду вас обоих.
— Хорошо.
Тут подошел Марсель, заметивший или заподозривший неладное, и Лионель, придав лицу соответствующее выражение, вернулся в гущу приема. Обнаружил, что бокал в руке так и остался нетронутым, выпил… «Вдовья слеза» внезапно показалась безвкусной. Ничего, дома в кабинете должен был найтись напиток, достойный того, чтобы помянуть последнего короля-воина Золотых Земель.

продолжение здесь

Обзорам

[L]grachonok[/L] <a href="http://grachonok.diary.ru/p208913948.htm">начинает выкладывать</a> постканонное макси (дженогет, Савиньяки, Придды, Ариго и др.) 

@темы: тексты, ОЭ

---

Не прошло и трех месяцев, как я вспомнил, что надо бы сходить на сайт Апатитского семинара, посмотреть орговские фотки.
Нашел прекрасное с "выездного заседания" (кликабельно):

еще две

Грач смотрит на Хибины и постигает дзен пытаясь развидеть увиденное в интернетиках:

Собственно, Грач и Хибины:

---

Маленькое оэшное хулиганство

Нет, я честно пишу макси. Даже, можно сказать, дописываю. Но иногда мне надо от него отвлекаться, иначе я с ним свихнусь.

Очередное отвлечение, раннеканонная зарисовка про Лионеля и его будни капитана королевской охраны.

400 слов, Ли, принцесса Октавия, всякие НП

Вечером, перед тем, как сдать командование полковнику Райху и отправиться домой, капитан королевской охраны Лионель Савиньяк всегда лично проверял посты в жилом крыле дворца. Сегодня из покоев принцессы Октавии доносился какой-то подозрительный шум, но два гвардейца, навытяжку стоящие у двери, никак на него не реагировали.
— Что происходит?
«Левый» гвардеец шепотом доложил:
— Её Высочество отказывается ложиться спать, потому что считает, что под ее кроватью спрятались закатные твари. Дамы пытаются ее убедить, что никаких тварей не существует.
Судя по раздавшемуся визгу — безуспешно. А судя по раздавшемуся справа смешку — некоторых гвардейцев больше не стоит ставить дежурить в жилом крыле.
— Ее Высочество в опасности, а вы находите это смешным?
«Правый» гвардеец, кажется, собрался возражать, но под взглядом командира проглотил все возражения обратно. Лионель решил, что всё нарастающие крики дают ему право войти в к принцессе без стука, и немедленно этим правом воспользовался.
— Ваше Высочество, сударыни, могу я узнать, что здесь происходит? — спросил он, пройдя в спальню.
При его появлении все сперва замолкли, потом дамы кинулись рассказывать, перебивая друг друга, но, к счастью, соответствующий взгляд действовал на них не хуже, чем на гвардейцев.
— Ваше Высочество, что вас беспокоит?
— Под моей кроватью затаилась закатная тварь, — на удивление четко ответила девочка. — Если я усну, она вылезет и меня съест.
Лионель подошел к кровати, опустился на одно колено и заглянул под полог. Поднявшись, демонстративно посмотрел на висевшую на поясе шпагу и покачал головой, потом огляделся, подошел к камину и взял кочергу.
— Понимаете, Ваше Высочество, — пояснил он, садясь на корточки возле кровати и шаря кочергой под пологом, — закатные твари не боятся шпаг, особенно в нашем мире, а вот кочерга — другое дело.
Несколько раз громко стукнув кочергой по полу, Лионель обернулся к оторопевшим дамам:
— Баронесса, будьте любезны, подайте мне покрывало. Мертвая закатная тварь — зрелище, не подобающее для глаз юных эрэа.
Баронесса подала, Лионель уверенными движениями сотворил из покрывала казавшийся увесистым сверток и оттащил из спальни.
— Всё, Ваше Высочество, можете ложиться спать, твари вас больше не побеспокоят. Но на всякий случай… — Лионель поднял кочергу и прислонил к кровати.
Октавия глядела на него с восторгом, и, после покашливания одной из дам, присела в реверансе и произнесла:
— Благодарю вас, граф.
Лионель поклонился.

~~~
— Ли, ради всего святого, но почему кочерга? — отсмеявшись и едва не подавившись вином, спросил Рокэ.
Лионель пожал плечами:
— Не мог же я оставить шпагу в спальне Ее Высочества, а кочерга всегда под рукой. И ей не порежешься.
Рокэ покачал головой:
— Сам придумал? Или это родительские ухищрения Арлетты нашли новую жизнь?
Граф Савиньяк молча улыбнулся.

PS с картинками

PS
Вообще, изначально это была очень серьезная мысль о том, что в постканоне Карл и Октавия могли подсознательно доверять Ли несколько больше, чем всем остальным. Как раз потому, что "когда всё было хорошо", он был капитаном охраны. Они его, небось, чаще видели, чем маму с папой. Потом мы с соавтором обсудили эту мысль за кофе и после фразы "ну, они же именно за широкой спиной Ли прятались от подкроватных монстров", появление кочерги было неминуемо. Добрый соавтор мне вчера даже мотиватор сделал:

Если кто не знает или забыл, автором идеи "кочерга - лучший друг ребенка!" является Сьюзен Сто Гелит, моя любимая героиня всех времен:

ну чем не пэйринг

Обзорам

[L]grachonok[/L] <a href="http://grachonok.diary.ru/p208598111.htm">выкладывает</a> раннеканонную зарисовку при Лионеля

@темы: тексты, ОЭ

---

Как я провел субботу:)

Собственно, вот так:

тут мое всего одно, но мне нра

— Да лучше бы завел ты кошку,
Ну, хомяка домой принес!
— Зато у Спрута есть тентакли!
И мозг.

Весь масштаб упороса можно заценить по ссылке из баннера, а тут

мой скромный вклад

вот савиньяк вы мне скажите
а то неясно нифига:
а для чего вам, светлым магам,
рога?

райнштайнер светлый или темный,
не разберешь ведь, вот подлец
да не, он просто зверь полярный
песец

в ракане нету темных магов
и нечего бояться мне
вы аккуратнее товарищ
да магов нет, но есть моро

столичным магам королева
ведет внимательный учет
спит с темными, морочит светлых
должно же хобби в жизни быть

И чистой воды хулиганство, но для полноты картины:
Были у графини
Два магистра-сына
Один темный, другой светлый,
Два магистра-сына

Обзорам

[L]grachonok[/L] <a href="http://grachonok.diary.ru/p208491267.htm">выкладывает</a> штампики и исполнения с Однострочников

@темы: ОЭ

---

О праздниках:).

Во-первых, всех с Днем Святого Патрика, всем рекомендую сходить и полюбоваться на гугл-поздравлялку.

Во-вторых, тот же Гугл сообщил мне, что сегодня и по славянскому календарю праздник -День Герасима-грачевника .

Вот теперь точно не отвертеться, придется пить!

---

Так что там с герцогом....

...или к вопросу о Граче и дженовом приддоньяке.

Просыпаюсь я нынче утром, опять болит мое любимое левое плечо. Лежу, страдаю, думаю - а ведь был же у меня где-то херт-комфорт именно про плечо, был же... Вспоминаю и начинаю ржать в голос, ибо некоторые пристрастия с годами, как оказалось, не меняются нифига.

Среди моих подростковых в общем придуманных и пригодных для рассказа посторонним, но ни разу не записанных ориджей был один про пиратов, потому что Сабатини и Сальгари я в те годы читала много и часто. В 2011ом я взяла из этого ориджа одну сюжетную линию, щедро разбавила ЛоГГом и Раткевич, и сварила из этого космо-АУ на ковбойский БигБанг (главное, хорошо перемешать). Сделала и забыла, а зря, как оказалось, потому что если вспоминать собственно первую и основную линию этой истории....

Итак, есть условные Карибы, несколько островов, где-то колонии, где-то считай независимые государства со своим флотом под командованием капитана/адмирала.(Да, обоснуй в матчасти просьба не искать, мне было тринадцать!) На одном из островов есть морская офицерская школа, жутко крутая и престижная.
В один прекрасный год в школу поступает двое подростков. Один, для ясности назовем его Валентином, - сын герцога с континента, весь такой лощеный аристократ, корабль впервые увидел по дороге в Школу, зато нехило подкован в теории, хорошо фехтует, выглядит надменной сволочью и в совершенство владеет искусством куртуазного оскорбления. Второй - пусть будет Арно - сын недавно погибшего адмирала одного из островов. Островом пока управляет его матушка, Арно, как школу окончит, примет командование флотом. Этот считай вырос на палубе, корабли знает до последней доски, хотя в теории пока не очень, открытый, веселый, не дурак подраться, хотя скорее кулаками. Естественно, ребята лучшие на курсе, естественно - с первых дней на ножах, остальной курс делится на два лагеря. Преподы не вылезая из фэйспалма разнимают драки, но, поскольку до серьезных травм не доходит, а дух соперничества побуждает ребят как следует учиться, в целом махают рукой.
Так дело идет вплоть до окочания предпоследнего учебного года. Народ уже в основном разъехался на каникулы, остался Валентин, потому что, по официальной версии, ему слишком далеко ехать, Арно, потому что корабль, на котором он должен домой, задержался по каким-то причинам, еще пара-тройка человек. Тусуются они на школьной верфи на строящемся фрегате, Арно с приятелями в одном конце, Валентин - в другом. Арно треплется, вдруг понимает, что что-то не так, поворачивается - и видит, что на него падает мачта. В следующий миг он чувствует удар, почему-то сбоку, а в следующий - понимает, что он сидит у борта более-менее невредимый, мачта лежит, а под мачтой - Валентин. Именно по левому плечу ему тогда и прилетело.
Арно в результате домой на каникулы не едет, остается в Школе выхаживать Валентина, несмотря на все попытки последнего его послать. В процессе выясняется, что дома у Вали было все далеко не так радужно, как казалось, что он оттуда наполовину сбежал, наполовину его выставили, потому что папа-герцог женился по новой и у него появился запасной наследник, и ваще весь этот образ надменной сволочи - это такая привычная самозащита, от которой он толком не знает, как избавиться.
К началу учебного года Валентин поправляется, и эти двое уже друзья. Но, поскольку остальных соучеников и преподов в это время на острове не было, никто толком не в курсе. И первые месяцы эти двое знатно поразвлекались, делая вид, что у них все по-прежнему.
Потом они заканчивают школу - первым и вторым на курсе, и у Арно первый рейд в роли капитана. И рейд не просто так, а по старомц долгу, то есть отцовской гибели. Валентин едет с ним, в процессе помогает и в нужный момент хватает за шкирку, чтоб тот голову не потерял и не увлекался лишнего. Потом Арно зовет друга к себе на остров насовсем, вместе плавать, но Валентин отказывается. Потому что уже ясно - из них двоих он сильнее и он лидер, если они будут рядом, командовать в результате будет он. А, во-первых, нехорошо брать чужое, а во-вторых - это может оччень не понравиться матери Арно и старым соратникам/подчиненным его отца. Так что Валентин отказывается, сумев при этом Арно не обидеть, и решает: сначала он съездит домой, расставить точки над i и вообще закрыть гештальт как взрослый, а потом будет начинать карьеру во флоте Школы. Сумел он сплавать домой или нет, это я не помню, но то ли по дороге туда, то ли по дороге обратно корабль, на котором Валентин плывет пассажиром, оказывается в центре некоей морской заварушки. Рулит этой заварушкой некий адмирал Вальдес Ариго Шерель, правитель одного из островов. Адмирал весьма впечатлен поведением Валентина во время заварушки, а когда выясняется, что юноша не просто путешествующий аристократ внезапно-с-головой-на-плечах, а лучший выпускник Школы - берет к себе. При этом то, что Валентин друг Арно, для адмирала дополнительный бонус - он в свое время был другом папы Арно, потом они поссорились, и адмиралу было в общем хреново от того, что так и не помирились. Тем более, что, если бы помирились, того бы, может, и не убили.
Так что Валентин довольно быстро становится адмиралом Шерель, и два острова теперь действуют в союзе - и фактически определяют всю политику в регионе.

Потом там было еще десяток вариантов развития сюжета, включая личную жизнь Валентина и кроссовер с капитаном Бладом, но это уже к делу не относится. Это для романа надо было бы много всего, а для приддоньячной АУшки - уже более чем достаточно. В общем, мне будет чем заняться, когда я наконец допилю постканонный макси. Правда, в попытке сделать обоснуй наверно придется опять запихивать это все в космос.

Обзорам

[L]grachonok[/L] <a href="http://grachonok.diary.ru/p208358745.htm">вспоминает</a> приддоньячный сюжет

@темы: ОЭ

---

Упс. Опять стих

Вообще, эта мысль с переменным успехом ела мне мозг с осени, и наконец-то оно зарифмовалось. Как в старые добрые времена. С поклоном Н.С. Гумилеву и спасибо Анори за помощь в доработке напильником.

Арно - Валентину

Радостно светятся юные лица:
Армии, флота надежда и цвет.
…Ты оставался на службу в столице —
Просто тереть сапогами паркет,

Пить из отравленных прошлым колодцев
Мудрость и хитрость, на всю жизнь вперед.
Кто мог предвидеть, чем всё обернется?
Где так внезапно окажется фронт,

Где так внезапно — кошмар за кошмаром,
Не разберешь, кто друзья, кто враги.
Выбор — любой — не достанется даром,
Главное только — себе не солги.

Главное: если решился, то драться
И, по счетам расплатившись сполна,
Вырваться из паутины мерзавцев…
…А на границах — всего лишь война

И монсеньор здесь мерзавцев не держит.
Мы всё мальчишки. И как объяснишь
Стоны в застенках, замка скрип и скрежет,
Хохот безумца и трупы до крыш?


Станет понятно, пусть после, не сразу.
Были же — сверстники, как же — теперь?
Только не прячься, полковник Зараза.
Я ведь поверил. И ты мне поверь.


Примечание:«монсеньор мерзавцев не держит» - цитата из пролога Зимнего Излома, первая встреча Жермона и Арно.

Обзорам

[L]grachonok[/L] <a href="http://grachonok.diary.ru/p208328452.htm">выкладывает</a> стих про Валентина

@темы: стихи, ОЭ

---

Вернулась

Достижение разблокировано - я пил за полярным кругом.
Урвал себе неделю роскошной, настоящей зимы, три дня даже солнышко было. Из окон ПГИ таааакой вид на Хибины, ууу.
Сияний, правда, не выдали, так что придется ехать еще раз. В интернет толком ходить было некогда, ибо работа, зима и живые люди.
А сейчас надо сесть и написать списочек дел, потому что размеры грядущего аврала по всем фронтам несколько пугают, я очень зря думал, что после конфы и семинара станет легче.

И что-то мне подсказывает, что до пункта "поменять люстру" я раньше мая не доберусь.

---

Прафест-2 или Прастихи

Моим последним исполнением в этом туре был стих, и вот его я хочу повесить отдельно, потому что хочу.
Итак, у меня тут был марафон перечитывания Чипсы Эстреллы, и как всегда, когда я читаю больше ее одного стиха подряд, меня понесло. Не этот раз — в сторону заявки ОЕ-феста "Модерн-АУ. Перерождение героев опупеи в нашем мире, в разных временах и странах. Случайные встречи и пересечения, осколки воспоминаний и смутное узнавание друг друга" (ссылку не вешаю, ибо по ссылке не все комменты цензурны, желающие да найдут сами).

Собственно стих

Валентин Придд,
студент юридического колледжа
приходит в учебный корпус
за два часа до занятий,
даже кафетерий
еще закрыт.
Впрочем, ему не особо нравится
здешний кофе,
просто сегодня ночью
ему опять
снились кошмары,
после которых
бесполезно пытаться
заснуть обратно.
Хорошо хоть сосед по комнате
помирился со своей Мэри
и ночует у нее
уже вторую неделю,
а то бы снова погнал
к психоаналитику.
Доктор Норторп
хороший человек
и отличный доктор,
он уже помог
многим из тех,
кто, как и Валентин,
учится здесь по льготам.
Но как сказать доброму доктору,
что ночами ему снится
отнюдь не упавший боинг
и не бостонский теракт?

Ричард Окделл,
родившийся на севере,
сбегает из дома в
четырнадцать лет,
потому что хочет жить,
а не стоять на коленях
в старой часовне.
Впрочем, он бы не решился,
если бы не сны.
“Меня зовут камни”,
говорит он сестре
и обещает вернуться.
Он прибивается
к геологоразведочной
группе. Тем плевать,
что у мальчика
нет документов,
главное — есть талант.
В конце концов
ему делает паспорт
спонсор экспедиции,
какой-то испанец.
И Ричард поступает
в престижный университет.
Исследовать камни.

Арно Савиньяк
по прозвищу Олененок
не хочет идти ни в армию,
ни в политику,
ни в Формулу-1.
Он талантлив, но
слишком похож
на отца и братьев.
Он не хочет,
чтобы сравнивали.
Он подает документы
в пять мест
подальше от дома,
а потом
бросает монетку.
Братья не возражают,
говорят, пусть в семье
будет
хоть один
художник.
Мама радуется —
ей так спокойней.
Арно же ей не говорит,
отчего с детства
рисует
лошадей
и костюмных героев
под семнадцатый век.

Они ходят
по одному кампусу
третий год
и еще ни разу
не встретились.
Но сегодня,
в канун Весеннего Излома,
всё наконец изменится.

Обзорам

[L]grachonok[/L] утаскивает исполнения с феста <a href="http://grachonok.diary.ru/p208177889.htm">здесь</a>  и <a href="http://grachonok.diary.ru/p207815765.htm">здесь</a>.

@темы: стихи, ОЭ

---

Прафест

Почему-то все туры, в которых я принимаю активное участие, заканчиваются катастрофически не вовремя, но в этот раз прям что-то феерическое. В 5 утра у меня самолет с конечной точкой маршрута в Апатитах, а закрыла Матлаб и последнее письмо шефу я отправила 25 минут назад (шеф в этих Апатитах сидит с января). Надо бы дождаться авторского штампика и по доброй традиции развлекаться завтра в Шереметьево, но у меня очень короткая стыковка. Если получится, утащу потом.

Итак, три моих прозаических исполнения с этого тура:

Магическое АУ. Магия в Кэртиане - нечто естественное и используется во многих сферах.
джен, херт-комфорт, Савиньяки

Магическое АУ. В Талиге есть гильдия магов во главе с архимагом, который в день Святого Фабиана забирает Ричарда в ученики - Повелитель же, стихийник. А Валентина не берет...
Валентин Придд, Арно и Лионель Савиньяки, Алва и Дик пробегом, упоминается Джастин

Приддоньяк. Один - уличный музыкант-скрипач, другой играет на фортепиано в консерватории. Заниматься музыкой вдвоем тайком, например, по ночам.

За обсуждение и редактуру спасибо обычным подозреваемым в лице Анориэль, Таэри и А.

Еще есть один стих, о нем в следующем посте.

На Ао3 и в приддоньячное соо - по приезде.

@темы: тексты, ОЭ

---

Удивительное рядом

Открывают у нас тут около работы новую кондитерскую "Фердинанд". Название прекрасно само по себе, но отдельно доставляет соседство вывески с мемориальной доской на доме (кликабельно):

Доска отдельно:

---

И отдельно доставляет контекстная реклама "Как сладко спать ночами" над сообществом выкладок ЗФБ...

---

ведь если б толкин не родился
сто двадцать с лишним лет назад
то я могла бы быть нормальной
но слава эру обошлось
(с)
(я стащил из ЖЖ raniel_glorlas)

---

И еще один фик:)

Ну кто бы сомневался, что рано или поздно меня потянет на очередной "роман в фанфиках".


Итак, вдохновленный приддотредом гет про Ойгена Райнштайнера. Третий текст в серии Круг Ветра, после вывешенного позавчера "Возвращения" и написанного еще на ФБ "После войны", но в принципе может читаться сам по себе. Миник, ~3300 слов

Спешал танксы ту: анонам-ойгенофилам из приддотреда вообще и  Red_Squirrel в частности - за вдохновение и обсуждение матчасти, обычным подозреваемым в лице  Shatris Lerran,  Hazycat и А. - за как обычно.

Где сходятся дороги


4 год Круга Ветра

Отряд генерала Райнштайнера распрощался с кортежем Ариго у кольца Эрнани: граф и графиня направлялись дальше на юг, намереваясь провести зиму в Гайарэ. Герман собирался представить супругу вассалам, и по этому поводу все еще несколько волновался; сама Магда была невозмутима и безмятежна. Неудивительно, после пяти - нет, всё же шести - младших братьев в горном бергерском замке десяток баронов из Эпинэ был совершенно не страшен. Другое дело их жены, но тут можно было рассчитывать на помощь графини Савиньяк. Так что за друзей Ойген не переживал, скорее завидовал. Его самого этой зимой вместо сугробов Штайнершлосса ждала сначала Оллария, а потом Надор. Много работы, причем скорее всего - неприятной.

...Жизнь в послеизломном Талиге постепенно налаживалась. Оправлялись после войны Марагона и Придда, после мятежа - Эпинэ, но Надор все еще оставался главной головной болью страны. Ныне покойный граф Манрик, как оказалось, действительно знал, что делать с наследством герцога Эгмонта, но увы - все его планы были хороши на бумаге. А в реальности надо было иметь дело с людьми, а не с цифрами или деревянными солдатиками - и с людьми он не справился. Не справился настолько, что армия даже вмешаться не успела. Сам Ойген склонен был считать это пусть и слегка запоздалым, но проявлением высшей справедливости, что не отменяло необходимости разбираться с последствиями. Так что первое лето нового Круга генерал Райнштайнер провел в Надоре, отлавливая бандитов и шпионов, успокаивая людей и пытаясь разобраться, кого в этой несчастной провинции можно поставить наместником, чтобы он не провоцировал бунт самим фактом своего существования.

Назначенного тогда наместника пока менять не пришлось, и в целом ситуация в Надоре, если верить бумагам, существенно улучшилась. Однако кансилльер Савиньяк бумагам был склонен верить самое большее наполовину и считал, что лучше перестраховаться и проверить сейчас, чем снова довести провинцию до взрыва. С другой стороны, если дела и правда обстояли настолько обнадеживающе, то у некоторых могло возникнуть “искушение воспользоваться этим в личных целях”, и в этом случае тоже лучше напугать заранее. Герман, узнав о новом “особом назначении” друга, шутил, что, дескать, одного его присутствия хватит, чтобы наставить всех, кто мог хотя бы задуматься о нарушениях, на путь истинный; сам Ойген не считал, что все так просто, но тоже надеялся, что тщательная проверка сейчас позволит избежать неприятностей - и крайних мер - в ближайшем будущем.

И наместник, и уцелевшая надорская знать наперебой предлагали приезжему генералу свое гостеприимство. Ойген вежливо отказывался. Не то чтобы он всерьез ожидал подкупа - все же репутация (хотя никогда не стоит недооценивать человеческую глупость), но и просто попытки “произвести впечатление” будут неимоверно раздражать и отвлекать от работы. Поразмыслив над картой, генерал остановил свой выбор на деревне Мееркроу, в баронстве Дэйл на землях Давенпортов. Согласно полученным сведениям, господский дом там стоял заколоченным, потому что “господин барон изволили преставиться на Зимний Излом еще в прошлом Круге, а сыновья его сгинули, кто где.” Старший - военный - в Марагоне, средний - служащий геренции - в Олларии/Ракане, а про младшего вообще ничего не было известно. В самой деревне места на отряд тоже вполне должно было хватить.

В Мееркроу они прибыли в середине Зимних Скал. Впрочем, зимой это мог назвать разве что уроженец южных провинций - в воздухе висела промозглая сырость, хорошо хоть слякоти почти не было. Снега тоже, не считать же за таковой несколько грязно-белых проплешин вдоль дороги. Местные жители погодой тоже возмущались на все лады, говорили, что для Надора в эту пору такое нехарактерно и винили во всем минувший Излом и землетрясение. Не исключено, что были правы.

Деревенский староста особого восторга при их появлении не выразил, но в общинный дом офицеров пригласил, спотыкаясь на каждом слове, и послал за кем-то подвернувшегося мальчишку. За кем, интересно, ведь никакой другой власти в деревне быть не должно?

Когда дверь общинного дома открылась вновь, сесть Ойген и его офицеры еще не успели, и хорошо - потому что вошла дама. Именно дама - дворянское происхождение и воспитание читались по лицу и походке, хотя накидка на ней была надета самая простая, пол-Надора в таких ходило. Волосы, уложенные в простую прическу, были светлее, чем Ойген привык видеть в Надоре, серые глаза смотрели прямо. Возраст ее он определить затруднялся, но не больше тридцати; тонкие перчатки не скрывали вдовьего браслета. Скорее всего, вдова кого-нибудь из младших баронских родичей, или просто осевшая в Мееркроу беженка.

Женщина остановилась в нескольких шагах от гостей, староста тут же метнулся ей за спину.
- Господин генерал, - начала она, не утруждая себя формальностями. - Для нас большая честь видеть вас в Мееркроу, но, при всем уважении к вашей миссии, мы не сможем оказать вам достойный прием. Известие о вашем предполагаем постое пришло слишком поздно, а осень была не столь урожайной, как бы нам хотелось.

“И ведь она совершенно не боится!”
Староста дрожал, как осиновый лист, а она не боялась. То ли считала, что генеральский гнев женщину не заденет, то ли пережила за минувшие годы столько, что оный гнев был ей просто уже не страшен. И, судя по всему, речь шла не о том, что деревня боялась обидеть королевских посланцев скромным приемом, а о том, что зимние запасы просто не были рассчитаны на отряд солдат. Честно говоря, Ойген бы удивился, если бы дело обстояло иначе, и “постой” он планировал соответственно. Надо будет после выяснить, это гонец плохо разъяснил, староста не так понял или просто не поверил, ожидая худшего.
- Госпожа, - Ойген сделал паузу, надеясь, что эреа наконец представится.
- Дэйл, - ответила она. - Кэтрин Дэйл.
Значит, действительно вдова кого-то из младшей ветви рода.
- Госпожа Дэйл, я прекрасно понимаю ваши обстоятельства, и предполагать иное было бы с моей стороны опрометчиво. Обоз моего отряда прибудет через два-три дня, и нам не придется излишне стеснять добрых жителей Мееркроу. И, поскольку мы здесь по высочайшему приказу, все издержки будут соответственно оплачены.
- В таком случае, господин генерал, мы рады принимать вас в Мееркроу и сделаем все, чтобы вам здесь было уютно, - она слегка кивнула, давая понять, что разговор окончен, и вышла прежде, чем кто-то успел что-либо еще сказать.
Староста немедленно принялся кланяться, подтверждая ее слова. Когда его речь стала более-менее членораздельной, Ойген оставил его обсуждать детали с офицерами отряда и вышел на улицу. Кэтрин, конечно, уже было не видно, но это и к лучшему. Узнавать, кто она такая и почему не живет в господском доме, все равно стоило не у нее.


Кэтрин оказалась вдовой младшего двоюродного племянника господина барона. Эдвард Дэйл служил в Северной армии, был вышвырнут из дома за женитьбу на неподходящей девушке и погиб с честью в том сражении, где Савиньяк разбил каданцев. Посмертно получил перевязь теньента и - вроде как - прощение главы семьи. Его вдову и сына принесло в Мееркроу очередной волной беженцев уже после смерти барона, так что Ойген был прав в обоих своих предположениях. Был ли Эдвард-младший наследником баронства, мнения расходились. Деревенские “свою Кэтрин” обожали, а вот оставшаяся челядь… Нет, хаять не хаяли и самозванкой не называли, но дальних родичей у барона хватало, в том числе - среди ближайших соседей, да и судьба сыновей не была известна наверняка. Разбираться с такими вопросами полагалось сеньору, но нынешний граф Давенпорт в своих владениях показывался редко, к тому же за разбором подобных тяжб Райнштайнер его себе с трудом представлял.

Впрочем, судьба баронства Дэйл пока на благополучие Надора влияла слабо, не стоило всерьез занимать этим голову. Но при случае надо будет напомнить Давенпорту, что происходящему в своих владениях стоит уделять больше внимания. Увы, из многих сослуживцев Ойгена, унаследовавших титул под Излом, в подобных напоминаниях не нуждался разве что герцог Придд. А праздное любопытство, если представится возможность, можно было и удовлетворить. Поэтому в один из ближайших вечеров, поняв, что прислуживающая ему за ужином старуха, кажется, была служанкой самой Кэтрин, Ойген воспользовался случаем и спросил:
- А отчего же покойный барон был так против женитьбы племянника?
Старуха (“зовите меня Гретой, господин барон”) была только рада поговорить о “любимой девочке”.
- Так батюшка ейный при покойном герцоге служил, Эгмонте то бишь. Капитаном у него был, еще в Торке, а потом в том проклятом болоте с ним и остался, помилуй Создатель его душу… Хозяйка моя всего на два года его и пережила, Кэтрин, голубка моя, тогда одна осталась…

Дальше было понятно. Что ж, погибший корнет вызывал уважение - не стал пытаться что-то доказывать упрямому дядюшке, решив выслужить всё сам, но и ждать тоже не стал. Сложись чуть иначе - вернулся бы он к своей Кэтрин капитаном, и жили бы они достойно и счастливо без всяких баронских корон...

~~~
Работа шла своим чередом - отчеты вперемежку с доносами, хвастовство и жалобы, просьбы - все как всегда, всё более или менее в меру. На вторую неделю Зимних Ветров наконец выпал снег и, вернувшись из Каданэр, Ойген обнаружил рядом с конюшней снежную горку в полтора человеческих роста, с которой радостно каталась детвора, ловя последние светлые часы. Одного мальчишку занесло в сторону, и остановился он почти что в ногах у Ойгена; генерал помог ему встать, и мальчик немедленно убежал - но не обратно на горку, а в другую сторону, видимо, к матери. Женщина обернулась, и Ойген узнал Кэтрин.
- Эдвард, что же ты, - сказала она, подойдя ближе. - Нужно поздороваться с господином генералом и поблагодарить его.
Мальчик - Эдвард Дэйл-младший - выпутался из юбки матери, выпрямился, стянул шапочку, обнажив светлую макушку, и с серьезным видом произнес:
- Здравствуйте, генерал. Спасибо.
- Не стоит благодарности, юный Эдвард. Я рад нашему знакомству.
Мальчик залился краской, но, повинуясь взгляду Кэтрин, поклонился, надел шапку обратно и все же побежал к остальным, встраиваясь в очередь.
- Приветствую, генерал, - обратилась к нему и сама Кэтрин. - Надеюсь, дорога была не слишком обременительна.
- Напротив, сударыня, по снегу и при ясном дне - только в удовольствие.
Кэтрин кивнула и перевела взгляд на толпу, разыскивая сына.
- Сколько ему? - спросил Ойген, стараясь, чтобы это не звучало, как на допросе.
- Осенью исполнится пять, - Кэтрин неуловимо помрачнела, и, в общем, нехитрых подсчетов хватило, чтобы понять, от чего. - Извините, генерал, нам пора.
Ойген поклонился и пошел к себе, думая о мальчике, что, похоже, уже родился сиротой, и о том, не снится ли ему ночами то землетрясение.

Следующие два дня Ойген просидел с бумагами, а на третий все же выбрался засветло на улицу, благо погода по-прежему стояла ясная и морозная. Горка все так же пользовалась большим успехом, но Эдварда Дэйла среди катающихся детей Ойген не увидел. Причин тому могло быть множество, но все же неясное беспокойство направило его к дому Кэтрин. Час для визита был вполне приличный, к тому же у генерала Райнштайнера накопилось несколько вопросов к хозяйке Мееркроу. А Кэтрин была здесь хозяйкой, как бы она сама ни отнекивалась от этой роли.

К сожалению, беспокойство оказалось оправданным - в доме Ойгена встретила мрачная Грета и шепотом сообщила, что мальчик заболел и Кэтрин его сейчас укладывает, но “если вам нужно, господин генерал, я ее счас же позову”.
- Не надо, Грета, я подожду, - уходить сразу было бы в любом случае невежливо.
Грета усадила его в большой комнате и вернулась хлопотать на кухню; из-за резной двери - видимо, в спальню или детскую - доносился знакомый голос. Кэтрин Дэйл пела сыну колыбельную, и мелодию Ойген узнал сразу. Он сам под такую в детстве засыпал - как и половина восточной Бергмарк. Куплеты, правда, были на талиг, хотя не очень отличались по смыслу, а вот припев… Нет, если знать заранее, что это, то можно было опознать слова, но какой из четырех известных Ойгену вариантов текста имелся в виду, можно было только догадываться.
На середине четвертого куплета, мальчик, видимо уснул - Кэтрин замолчала и вскоре вышла. Ойген поднялся ей навстречу, и, если женщина и удивилась его появлению, то на ее лице это никак не отразилось.
- Прошу прощения, генерал. У вас ко мне какое-то дело?
- Дела подождут, сударыня, ничего срочного. Мне очень печально слышать, что юный Эдвард заболел, и я хотел узнать, не нужна ли вам помощь. Травы, лекарства, может быть, послать в Барт-Уизер за лекарем?
- Благодарю вас за участие, барон, но ничего страшного, обычная простуда. Подходящие травы у нас есть, и знаний старой Бесс пока вполне достаточно. Если ситуация изменится, я не премину воспользоваться вашим предложением.
- Разумеется, сударыня.
- Но вы ведь не за этим приходили?
- Нет, но эти вопросы лучше обсудить, когда Эдвард поправится, время терпит. Однако если вы простите мне праздное любопытство?.. - Не все же ему расспрашивать служанок, тем более, возможно этот вопрос ее развлечет. Кэтрин кивнула, и он продолжил:
- Я невольно услышал колыбельную и узнал мотив…
Кэтрин улыбнулась:
- Мои родители познакомились в Торке, барон. Правда, боюсь, слова моя память вряд ли сохранила верно.
- Слова все равно у каждой матери свои, сударыня. Не смею вас больше отвлекать, - Ойген поклонился. - Мои пожелания скорейшего выздоровления Эдварду.
Кэтрин кивнула в ответ, и Ойген, еще раз поклонившись, ушел.

За помощью Кэтрин так и не обратилась, но через три дня посланный за новостями мальчишка сообщил, что Эдвард поправился “и завтра его даже гулять отпустят”. Это избавило Ойгена от попыток понять, почему он почти задумался о том, не отложить ли на неделю-другую поездку в Рокслей. А вечером пришедшая Грета вместо обычных местных лепешек поставила на стол тарелку бретцелей, и, не дожидаясь вопросов, пояснила:
- Это Кэтрин велела, в благодарность за заботу. Хозяйка моя такие пекла, Кэтрин тоже умеет, но, пока я жива, голубка моя к печке не встанет, не дворянское это дело…
Привычно пропуская мимо ушей продолжение монолога, Ойген взял с блюда румяный крендель - вкус был точно таким, как в той маленькой таверне возле озера в Штайнершлоссе….

~~~
Надежды на то, что в этот раз удастся обойтись без виселиц и арестов, увы, не оправдались. В Рокслее обнаружился целый выводок мерзавцев - и один благонамеренный идиот, от которого вреда было едва ли не больше. Некоторых из упомянутых очень хотелось вздернуть прямо на месте, но увы - мирное время, и полномочия у генерала от проэмперадорских все же отличались. Ничего, дождутся суда и получат свое.

Настроение ему эти голубчики подпортили изрядно, да и поездку затянули, зато на обратном пути его догнал почтовый курьер, и среди служебной корреспонденции обнаружилось письмо от Германа. “Я совсем отвык от южных зим, - писал друг, - пусть и у них тоже есть свои достоинства. Гайарэ понемногу становится домом, и это, я уверен, целиком заслуга графини Магды.” Ойген улыбнулся - ну еще бы. “Магда передает тебе привет и наилучшие пожелания. Она тоже скучает по “настоящему снегу”, но, похоже, ей тут нравится. Даже подругу уже завела, хотя трудно представить себе более разных женщин, чем баронесса Вьери и моя Магда. Но у женщин свой взгляд на вещи, и они моментально нашли общий язык. Теперь мне не так страшно будет оставить ее здесь…”

Получать хорошие новости всегда приятно, и в Мееркроу Ойген въехал, почти улыбаясь. У конюшни его встретили уже две горки и снежная баба, а больше, вроде бы, никаких перемен в деревне не наблюдалось. Позаботившись о лошади и отпустив эскорт, Ойген направился к дому Кэтрин - засвидетельствовать почтение.
Голоса он услышал еще издали и ускорил шаг. Как оказалось, у крыльца своего дома Кэтрин беседовала с каким-то молодым дворянином. На повышенных тонах.
- Я в пятый раз повторяю вам, сударь: мой ответ все тот же! И никакие ваши речи не заставят меня его изменить!
- Прошу прощения, что прерываю вашу беседу, госпожа Дэйл, сударь…
- Мое почтение, генерал, - в лице Кэтрин не изменилась, но голос стал мягче. - Вы ничего не прерываете, господин Харст уже уходит.
Харст, значит. Ближайшие соседи, родичи покойного барона Дэйла по женской линии. Следовало догадаться. Молодой - впрочем, не такой уж молодой, всяко старше Кэтрин - человек посмотрел на него волком, даже эфес сжал, но в последний момент передумал делать глупости. Поклонился по отдельности Ойгену и Кэтрин и быстрым шагом пошел к тому из соседних домов, где привязал лошадь. Вот и хорошо.
- Прошу прощения за такую сцену, генерал, - Кэтрин уже совсем стала похожа на себя. - Мы рады снова видеть вас в Мееркроу.
- Я тоже рад вернуться, сударыня. Я так понял, что господин Харст докучает вам не впервые?
- Не буду отрицать, генерал, но это не достойно вашего внимания. В отличие от некоторых других визитов, случившихся за время вашего отсутствия. Если вы не очень устали, я буду рада пригласить вас отобедать в моем доме, или же мы можем переговорить обо всем завтра.
Настаивать на разговоре о Харсте Ойген не стал - и так все понятно, а Кэтрин тема явно была неприятна. О деталях всегда можно расспросить Грету.
- Для меня будет честью разделить с вами трапезу, сударыня.

Грете нашлось, что рассказать. И о женихах, которые “когда в деревне есть было нечего, сидели по своим замкам, а сейчас слетелись, стервятники”, и о том, что “Дэйл и сам Эдвард не любил, уехать бы отсюда, да некуда” и о том, что “люди здесь да, хорошие, но моя девочка заслуживает большего!” С последним Ойген был абсолютно согласен.

~~~
Кэтрин проснулась с головной болью, и ее не развеяли ни завтрак, ни утренний урок с Эдвардом. Визит Харста здорово выбил ее из колеи, даром, что уже полнедели прошло. Наверно, потому, что это был первый такой визит за зиму, она отвыкла и успокоилась, а зря. Господа женихи попросту опасались приезжего генерала, а когда того не было почти месяц, Харст первым и осмелел. Да, теперь барон Райнштайнер вернулся, но долго ли он еще здесь пробудет? До весны, самое большее - до лета, и что потом? Надеяться, что вернется господин граф и решит, наконец, судьбу баронства, да еще так, чтобы про нее и Неда все забыли? Проще дождаться возвращения Абвениев, право слово.

В комнату заглянула Грета:
- Госпожа Кэтрин, там господин барон пришли.
- Хорошо, я сейчас.
Нед вскинулся было - генерал был ему интересен, но Кэтрин безжалостно оставила сына рисовать палочки и вышла к гостю в одиночестве.
- Сударыня, - поклонился тот, - прошу прощения, что отрываю вас от дел, но у меня к вам серьезный разговор.
- Я вас слушаю, генерал.
- Госпожа Дэйл, я прошу вас стать моей женой.
Невольно вырвалось:
- Барон, вы издеваетесь?
- Сударыня, я...
- Простите, мне не стоило так говорить, но… я не понимаю.
- Кэтрин, но вы же понимаете, что господа, подобные Харсту, вас в покое не оставят. Вы прекрасно справляетесь, но никакая война не должна длиться вечно. В Бергмарк зимы суровее, но…
- Люди добрее? - иронию вряд ли удалось скрыть, особенно - от него, но что поделаешь..
- Люди везде одинаковы, сударыня, но в Бергмарк вам будет легче.
- Бергмарк всегда была для меня страной сказок, барон, и для вас, полагаю, это не секрет. - Не то чтобы они об этом много говорили, но Грета ведь наверняка болтала. - Вам-то зачем это нужно?
- Вопреки расхожему мнению, сударыня, я живой человек. И желания, присущие мужчинам, мне тоже бывают свойственны. Если же вам нужны аргументы иного свойства - извольте. Помимо долга перед Талигом, у меня есть долг перед родом и перед людьми, живущими на моей земле. То, что вы сумели уберечь сына в самое страшное время, и то, что вы сделали за последние годы для людей в Мееркроу, делает вам честь и вызывает мое глубокое уважение. Особенности моей службы вынуждают меня быть осторожным в принимаемых на себя обязательствах, но, предлагая вам свою руку, я обещаю: Штайнершлосс примет вас, как хозяйку, а юный Эдвард получит воспитание, достойное дворянина, и возможность проявить себя на любом интересующем его поприще в Бергмарк или Талиге.
- Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать, барон. Простите, мне нужно подумать.
- Я вас не тороплю. Дела задержат меня в Надоре еще не менее, чем на месяц.

Грета могла и подслушать их разговор, но, скорее всего, ей хватило и самого визита. В конце концов, о том, “как было бы хорошо, если бы господин барон женились на моей голубке”, Грета трещала регулярно чуть ли не с самого приезда военных в Мееркроу. Вот и сейчас, собирая обед, бормотала, не особо заботясь, слушает ее хозяйка:
- Настоящей госпожой будете, не то, что здесь, и жить как положено, и обидеть никто не посмеет! Не мальчик, да, но и не старик ведь, а что не красавец - так с лица не воду пить. Тем паче с такой службой он и дома, чай, не каждый год бывает…
“А вот это-то как раз и не радует!”
Поймав себя на этой мысли, Кэтрин Дэйл задумалась всерьез.

~~~
Она пришла к нему через два дня - строгая, серьезная, в темно-зеленом вышитом платье, которого он раньше не видел.
- Барон, я… - замолчала и начала снова. - Барон, я согласна стать вашей женой.
И ведь был почти уверен, что она согласится - но все равно дышать стало легче.
- Сударыня, я счастлив это слышать. Позвольте…
- Простите, барон, прежде, чем мы продолжим этот разговор… Как бы мне ни хотелось отсюда уехать, я не могу оставить Мееркроу в разгар наследственной тяжбы. Люди привыкли на меня полагаться, я не могу их просто так бросить.
- Я понимаю, сударыня, и не ждал иного. Прошу.
Иного Ойген действительно не ждал, и то, что в судьбу баронства Дэйл ему все же придется вмешаться, понял еще до того, как решился просить руки Кэтрин. И даже откажи она ему, он бы не смог оставить здесь всё как есть.

Проводив Кэтрин в комнатушку, служившую ему кабинетом, он взял со стола приготовленный еще вчера лист и протянул ей.
- Посмотрите, мне кажется, этот вариант наиболее целесообразен, но вы лучше знаете всех заинтересованных лиц.
Кэтрин проглядела бумагу, подняла на него глаза и улыбнулась.
- Благодарю вас, барон… Ойген.


...Официально помолвку объявили по весне, когда миссия генерала Райнштайнера в Надоре была закончена, а тяжба вокруг баронства Дэйл - решена окончательно. Свадьбу играли в Агмштадте, на Осенние Волны.

Обзорам

 [L]grachonok[/L] <a href="http://grachonok.diary.ru/p207344475.htm">выкладывает</a> гет про Ойгена

@темы: тексты, ОЭ

---

Фанатская елочка...

Тоже, по идее, надо было вчера повесить, но мне было лень.
Собственно, елочка:

На елочке присутствуют аж три фандома, правда, ковбоев почти не видать (но вот тот синий шарик сверху, это про них, дааа).

В качестве комментария:
Я: Очень не хватает Осьминога на елке, а то Арно бедный предвещает погоню в гордом одиночестве.
Анориэль: Это он в плену!

Всех с праздниками, прошедшими и наступающими.

Обзорам

[L]grachonok[/L] <a href="http://grachonok.diary.ru/p207334129.htm">вешает</a>фанатскую елочку 

---

Приддофанфик номер следующий

Вообще, я изначально собиралась писать совсем про другое, но приддотред на оэголике такой приддотред.
Итак, ранний пост-канон про Валентина Придда и братьев, с участием Арно Сэ, миник на ~1800 слов

Спешал танксы: анонам приддотреда (и одной заявке на старом фесте) - за вдохновение и обсуждение фанонов,  Shatris Lerran и  Hazycat за как всегда, А. - за редактуру.

Возвращение


Внутренняя Придда, зима 1 КВ

В замок Васспард в роли герцога Придда Валентин впервые приехал в начале 1 года Круга Ветра. И не один, а в компании виконта Сэ.

...На зиму Западная армия встала лагерем всего в трех днях пути от Васспарда, и генерал Ариго почти что в приказном порядке выставил полковника Придда в отпуск.
- И чтобы до Весеннего Излома я тебя здесь не видел! Если вдруг что - вызову.
А адъютанта своего или отправил приглядеть, или просто отпустил по настоятельной просьбе последнего. Уточнять Валентин не стал, отказываться тоже. И дело было не только в удовольствии от общества друга. Валентин был готов честно признаться себе: если что, он надеется спрятаться за широкую спину Арно Савиньяка. И не от дел замка и герцогства - дела его как раз не пугали. А вот встреча с мальчиками....

Последний раз он их видел летом 398-ого, когда они с матушкой приезжали в Васспард. Вдвоем: шла Варастийская кампания, отец не рискнул покидать столицу. Но упорно вспоминалось почему-то не то лето, а Осенний Излом четырьмя годами ранее, когда в отпуск приезжал Юстиниан. Родители были в столице, и из старших родичей больше никто не приехал, они сидели в малой гостиной вчетвером, отослав менторов и слуг. Совсем взрослый теньент, подросток, очень старавшийся казаться взрослым, и двое детей. Сейчас Питеру уже одиннадцать, Клаус - почти юноша, а перед глазами все равно двое хохочущих мальчишек: один на деревянной лошадке, второй - на плечах у Юстина…

Из Олларии младшим писала мать, Валентин только передавал приветы и посылал поздравления и безделушки ко всем полагающимся праздникам. В Багерлее он старался о них не думать, старался вообще забыть, что они есть - в дурацкой надежде, что, если о мальчиках забудет семья, о них не вспомнят и эти. Эти, как потом оказалось, вспомнили, но отцовский гонец успел раньше.

...Когда люди Колиньяра - не называть же их королевскими - прибыли в Васспард, им спокойно сообщили, что “молодые господа как раз месяц назад в Хексберг отправились, лекари настояли на морском воздухе, госпожа герцогиня еще весной распорядились”. После чего безукоризненно вежливо выставили. А что, хозяев дома нет, подписанных приговоров о государственной измене пока тоже. Посланцы еще немного пошныряли вокруг, расспрашивая обиталей замка и окрестных крестьян, но так ни с чем и уехали. ...Все это Валентин узнал, уже выйдя на свободу и обнаружив в столичном особняке одного из васспардских слуг. Новоиспеченный герцог Придд был крепко должен капитану Ансбаху - старому торкскому отставнику, командующему васппардским гарнизоном.

До переворота Валентин успел отправить распоряжение “продолжать ту же линию”, то есть по большей части сидеть тихо, ни во что не лезть и делать вид, что наследников в замке нет. Из Раканы он не писал совсем, только трижды отправлял гонцов - тех, кого и Ансбах, и управлящий Шлезингер знали в лицо, так что можно было обойтись без герцогской печати. Письма ведь кто угодно перехватить мог - а чем бы ни закончились его личные авантюры, у мальчиков должен был остаться шанс. Волки, в отличие от этих, детей есть не склонны, можно было надеяться.

Первое настоящее письмо он написал братьям из Старой Придды, уже после разговора с регентом, дуэли с Савиньяком и приглашения в авангард. Недели, чтоб съездить в Васспард самому, у него не было - и это, возможно, было к лучшему. И так еле держался. Но писать стал регулярно, каждую неделю - и им обоим, и по отдельности. Отвечали они вместе, Питер приписывал несколько строчек округлым детским почерком, на который наверняка ругались менторы… А Клаус изо всех сил старался быть графом Васспардом, это было видно и из его писем, и из скупых отчетов Шлезингера.

Очень хотелось сказать: не надо, не торопись, рано, успеешь еще, главное - выживите, с остальным пока справятся другие… Но в письмах такое не напишешь. И потом, что он знал о том, как мальчики прожили те кошмарные полгода неизвестности? Подробностями не делились ни сами братья, ни Ансбах со Шлезингером. И твердо обещать, что граф Васспард не станет в ближайшее же время герцогом Приддом, Валентин тоже не мог.

Но Излом миновал, война кончилась, и вот уже вырастали впереди стены родного замка. Васспард выглядел… ощерившимся, что ли, и немногим отличался от тех крепостей, что они защищали, оставляли и отвоевывали обратно в минувшую войну. Арно рядом восхищенно присвистнул:
- Да… Кошки с две такое возьмешь, только осадой, - Савиньяк, конечно, в первую очередь кавалерист и разведчик, но в обороне тоже кое-что смыслил. - Да и то наверняка бесполезно.
- Успешных атак в истории, насколько я знаю, не сохранилось. Но нам штурмовать стены, надеюсь, не придется.

Ворота, конечно, распахнули настежь, стоило им подъехать. Встречали их во внутреннем дворе - Ансбах, Шлезингер с женой, мэтр Тирелли, старший из менторов, и сами мальчики - чуть впереди, почти вплотную друг к другу. Валентин спешился, подошел ближе… Вытянулись оба - не то слово, Клаус был ему по плечо, Питер отставал едва ли на ширину ладони. “А младшенький-то у вас, госпожа, быстрее всех вверх тянется, никак за братьями угнаться хочет”, - внезапно всплыл в сознании голос одной из нянек, кажется, Лизхен… И тут тугой обруч вокруг сердца, с которым Валентин успел свыкнуться настолько, что забыл о нем, вдруг лопнул, кажется, даже звук можно было различить. Мальчики живы, здоровы, смотрят прямо, а Излом и правда миновал. Больше ничего не случится просто потому, что не случится.

Клаус открыл рот и начал говорить что-то, без сомнения, витиевато-официальное, но Валентин, не слушая и даже не вполне понимая, что делает, шагнул вперед и обнял. Обоих сразу. За спиной тут же послышался шум - эскорт спешивался. Наверняка демонстративно глядя по сторонам, как и остальные встречающие.
Валентин все же заставил себя разомкнуть объятие, придать лицу подобающее выражение и отступить на шаг. Клаус почти улыбался, Питер шмыгал носом - то ли от чувств, то ли от холода, а потом его глаза вдруг расширились, словно за спиной брата он увидел что-то, достойное еще большего удивления, чем пренебрегающий приличиями герцог Придд. И Валентин догадывался, что, а вернее, кого именно. Савиньяка при всем желании за одного из “своих” не примешь, даже приди ему в голову блажь надеть лиловый мундир.
- Клаус, Питер, господа. Позвольте вам представить моего друга и сослуживца Арно Савиньяка виконта Сэ, капитана Западной армии.


Валентин прекрасно понимал, что ему с братьями - как и братьям с ним - придется знакомиться заново. Много ли можно понять по письмам, особенно когда все вынуждены соблюдать осторожность, традиции и этикет, будь он неладен? Он и сам братьям не обо всем писал - с одной стороны, никогда не любил хвастаться, с другой - вольно или невольно каждый раз преуменьшал грозящую лично ему опасность. Мальчики ведь беспокоились за него, по крайней мере это читалось точно. Вот так и получилось, что о подвигах полковника Заразы младшие братья оного полковника впервые услышали от Арно. Причем рассказывал тот в основном в отсутствие Валентина, потом приходилось выяснять, что именно Сэ успел присочинить для красоты изложения...

...То, что приезд Арно - настоящее благословение, стало понятно в первый же вечер, когда Валентин официально попросил графа Васспарда развлекать гостя, пока сам герцог Придд будет занят бумагами. А Арно, моментально сориентировавшись (впрочем, в дороге Валентин своими тревогами с другом делился, пусть и не всеми), тут же добавил:
- Вы же были здесь за хозяина, граф, вот и знаете все гораздо лучше, чем герцог. Он наверняка все интересное уже и позабыл.
За одно это Арно заслуживал пол-ящика “Слез”, не меньше, ведь иначе Клаус бы рвался помогать с делами. А отказать ему значило обидеть недоверием. Или дать понять, что наследник он все равно только временно, пока у герцога сыновей нет, поэтому и в дела герцогства лезть нечего. Ни того, ни другого Валентин делать не хотел и не собирался. Помощь брата ему все равно будет нужна, их слишком мало осталось, но не сейчас же, когда тому и пятнадцати не исполнилось? Отрочество у него Излом отобрал, но Валентин был настроен сделать все, чтобы юность нынешнему графу Васспарду все же досталась.
И оказалось, что бумаги и дела - это всё из чувства долга, а по-настоящему Клаус бредил армией и Торкой. Слушал, расспрашивал, требовал подробностей, мечтал и восхищался. Валентина это по-настоящему радовало, и потому, что позволяло сблизиться с братом, и потому, что до Лаик-то оставалось всего два года. Понятно, что окончательно решать пока рано: Валентин еще не знал, где он сам продолжит службу, но Клаус в армии - это в любой ситуации будет безопасней и спокойнее, как бы странно ни звучало. И сознавать, что Валентину есть кого попросить - напрямую взять брата оруженосцем или просто помочь советом - было неожиданно приятно.

У любой медали все же две стороны: про деяния Сузы-Музы, как оказалось, Арно мальчикам тоже рассказал. И кто из них двоих после этого Зараза?
- Не понимаю, чем ты недоволен, - возразил Арно как-то вечером, когда они отправили младших спать и допивали бутылку “Змеиной крови” в кабинете Валентина. - Боишься, попытаются повторить? Так у тебя еще достаточно времени, чтобы объяснить им, что к чему. Они же тебя слушают. Или ты хотел, чтобы тебя считали идеальным воплощением фамильного герба и ходячим судебником Талига? Извини, не могу такого допустить, любовь к истине не позволяет.

Валентин усмехнулся, но вынужден был признать, что Арно прав. Восхищение и интерес в глазах братьев грели душу - и да, пусть они лучше видят в нем полковника Заразу и графа Медузу, чем герцога Придда. А что Питера больше привлекают шалости Суза-Музы, чем военные подвиги, так в этом, наверное, все же нет ничего страшного. Если есть в мире хоть какая-то справедливость, белоштанных мерзавцев на его долю уже не достанется, а стены Лаик, если что, переживут.

Никаких событий, что потребовали бы возвращения в армию раньше оговоренного срока, так и не произошло, но в конце концов и оговоренный срок наступил. Просить о задержке причин не было, да и в любом случае не стоило - слухи о том, что в самом скором времени в расположение армейских частей прибудет регент, дошли и до Васспарда. Уезжать было немного грустно - после похорон Юстиниана Васспард превратился скорее в символ, а за прошедшие недели вдруг вновь стал домом. Местом, куда хочется возвращаться.

Мальчики настояли на том, чтобы проводить отряд брата до ближайшей деревни, и при прощании обещали все, что положено обещать в таких случаях. Вряд ли в ближайшее время Валентин сможет с ними часто видеться, зато теперь он по-настоящему знал, какие они. Знал, что рассказывать и о чем спрашивать, и переписка теперь пойдет совсем по-другому. Отпуск прошел куда лучше, чем Валентин рассчитывал и даже чем надеялся - и было вполне очевидно, кого за это благодарить.

- Арно, - позвал он, когда они слегка оторвались от эскорта. Дождался, пока друг обернется и добавил: - Спасибо тебе.
Тот улыбнулся:
- Ты так говоришь, будто мне пришлось мешки таскать или развлекать светской беседой пожилых матрон. У тебя хорошие мальчики, и вообще - это было познавательно.
- Познавательно? - не то слово, какое он ожидал бы услышать от Арно. - И что, позволь спросить, тебе довелось узнать?
- Многое, - Арно посерьезнел. - Например, я, кажется, понял, как тебе удается находить общий язык с Ли, - прикусил губу и снова повернулся вперед, хорошо хоть коня не пришпорил.

Валентину “удается находить общий язык” казалось преувеличением, речь ведь шла, в основном, о выполнении приказов, но со стороны всё могло выглядеть и так. Тем более, между самим Арно и его старшим-старшим братом было не все ладно, Валентин это давно заметил. В детали Сэ, впрочем, никогда не вдавался, а Валентин не считал возможным расспрашивать. По себе знал, как неприятны бывают подобные расспросы, да и не след офицерам обсуждать главнокомандующего. И все же… Что ни говори, Арно помог ему наладить отношения с братьями. Будет забавно - и справедливо - если Валентин сумеет отплатить ему тем же.

Оллария, 3 КВ, Фабианов день
- Я, Людвиг, маркиз Ноймар, прошу и выбираю Клауса-Максимилиана, графа Васспарда.

Обзорам

[L]grachonok[/L] <a href="http://grachonok.diary.ru/p207319790.htm">выкладывает</a> постканонный джен про Приддов

@настроение: мне тридцать три, чем я занимаюсь

@темы: тексты, ОЭ

---

Протексты (и не только)

Я тут подумал, что а) мне все равно лень ставить темы б) в дневнике все равно не все лежит, поэтому я наконец перестал тупить и отнес в эпиграф ссыль на профиль на АО3. Там лежат тексты:
Арда, ЛоГГ, Отблески Этерны (на русском)
Highlander, Magnificent 7, Marvel (на английском).

И, чтоб два раза не вставать, демотиватор про Ойгена Райштайнера, вдохновленный приддотредом на оэголике и старым анекдотом про, ЕМНИП, Сильм-экстрим.

тыц

Обзорам

[L]grachonok[/L] <a href="http://grachonok.diary.ru/p207187050.htm"> вешает</a> ссылку на профиль на АО3  и демотиватор на Ойгена

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Картинка к "Оборотням"

А мне тут нечаянно проиллюстрировали фик.
Ну, то есть на самом деле прекрасная  Janira рисовала картинку к Хорнблауэру, НО. Как я мог пройти мимо того факта, что половина этого рисунка есть тот самый эпилог к Оборотням, который я не стала писать, потому что его рисовать надо, а я не умею?
Пру с разрешения артера (полный рисунок по ссылке выше):

лиловые осьминоги

Ноги, естественно, Арно, а с трубкой - или Вальдес, или Берто, в зависимости от того, в Хексберг они или на Марикьяре.

---

Про оборотней:)

Вы не поверите, это таки новый камшефик. В сентябре я честно думал, что все, но потом мне пришла в голову мысль, потом приснился сон, а потом добрые люди уговорили меня сделать из этого текст. Спасибо Анориэль и Таэри за обсуждение и А. за редактуру.

Итак, АУшка про оборотней, дженовый приддоньяк as usual. Осторожно, мимими.

Про оборотней

Оборотни

Караульный заболтался со сменщиком, и Арно, старательно изображая скуку и попинывая камешки под ногами, обошел палатку. Дриксенцы не обеспокоились: да, пленника не видно, но куда он денется, не станет же прыгать через расщелину, на такой прыжок не всякий конный решится. Иногда с правоверными эсператистами, не верящими в старые сказки, так хорошо иметь дело…

Арно еще раз оглядел трещину и лесок на той стороне, прикинул, где сейчас должна стоять армия Талига… да, за те два-три часа, что зверь сохраняет человеческий разум, он добраться точно не успеет, остается надеяться на инстинкты. Марагона, конечно, не Эпинэ и не окрестности Олларии, но либо магия крови вытянет его к эориям из офицеров Западной армии − в конце концов, среди них были маршал, три генерала, полковник и капитан, должен же был хоть кто-то пережить сражение? − либо… В крайнем случае, найдет укрытие. Рискованно, да, и мэтр Шабли бы не одобрил, но не торчать же тут в заложниках! К тому же кое-что из подслушанного нужно сообщить своим, и чем скорее, тем лучше.

Дело за малым: убедиться, что рядом нет лишних глаз, а на нем самом − драгоценностей и железа. Ткань-то не помешает, хотя и неприятно это, в одежде оборачиваться, но что делать, он не в Сэ и не в Приюте.

“Молния! сквозь расколотый кристалл...”

***
К дому, где разместили старших офицеров, Валентин подъехал глубокой ночью − совещание у генерала, потом надо было проверить полк… Мальчишка при конюшне уже спал. Можно было и разбудить, но Валентин с удовольствием занялся мориском сам, это успокаивало. Он как раз заканчивал, когда снаружи раздался какой-то звук, похожий на цокот копыт, но слишком легкий для лошади, даже без всадника. Подозрение пополам с надеждой заставило его выбежать на улицу, оглядеться − никого и ничего. Валентин совсем было решил, что показалось, но тут цокот усилился, и в дальнем конце улицы показался силуэт. Теоретически в здешних лесах тоже могли водиться олени, даже наверняка водились, но… Валентин встал под ближайший фонарь и присвистнул. Совсем как у Салины у него не получилось, впрочем, все равно сработало, а может, олень просто узнал запах или магию − так или иначе, зверь бросился к нему.

С тех пор, как Валентин видел его в последний раз в этом облике, Сэ подрос на пару ладоней, да и рога стали повнушительней, так что на ногах при столкновении удалось устоять с трудом. Но удалось, и на землю они осторожно опустились вдвоем.

− Тише, тише, − шептал Валентин, привычным жестом обнимая оленя за шею. Того била крупная дрожь, и дышал он тяжело, за плечами явно была не одна хорна и даже не десяток. − Тише, ты молодец, ты добрался, все уже хорошо.

Слова не имели значения, только тон и голос − самого Арно здесь уже явно не было. Главное, чтобы кошки никого на улицу не вынесли, бергеры-то поймут, а с остальными объясняться придется. Наконец, зверь успокоился и заснул, и Валентин чуть не рухнул рядом от нахлынувшего облегчения. Живой. Живой, даже ранен не был и теперь уже в безопасности.
− Где ж тебя носило, рогатое? Генерал ходит мрачнее тучи, да и почта давно ушла...

Ответа не последовало, но ничего. Еще немного подождать, и зверь обернется обратно. Теньент Сэ будет, наверно, потяжелее унара Арно, но как-нибудь Валентин его и в одиночку на второй этаж затащит, все же не впервой. Хотя после окончания Лаик и тех последних посиделок в Приюте Валентин честно не думал, что ему хоть раз еще доведется возиться с загулявшими парнокопытными…

...У Приюта было какое-то длинное заковыристое название на гальтарском, но поколения эориев называли его просто “Приют”. Добротное трехэтажное здание с небольшой конюшней недалеко от Лаик, защищенное от посторонних древней магией. Именно там унары-эории тренировались оборачиваться и контролировать звериное обличье − сперва под присмотром соответствующего ментора, потом сами. При условии, конечно, что для страховки могли привести с собой кого-то из “нормальных”, кому доверяли. В конце концов, даже среди знатных дворян Талига не все знали, сколько было правды в древних легендах.

Бывали годы, когда Приют пустовал, но в их выпуске туда ходили целых восемь унаров − пятеро оборотней, братья Катершванцы и Салина. Выбор “сопровождающих” никого не удивлял: бергеры подчас знали эти самые древние легенды лучше самих эориев, а на Марикьяре хватало своих секретов, к тому же род Салина был давно и прочно связан с Домом Ветра.

Мэтра Шабли никто особо не слушал, все равно он повторял то, что во всех и так вколачивали с детства. Что металлы и камни на теле мешают, а эспера − просто не даст обернуться, что оборачиваться, испытывая сильные эмоции − опасно, что чем ближе окружение к “естественной среде обитания” − тем быстрее зверь захватит разум, что полагаться на звериные инстинкты нельзя. Да, зверь найдет безопасное место для сна − безопасное для него, не для человека.

Лучше всех это понимал Паоло − еще бы, летучие мыши предпочитали спать вниз головой, зацепившись за что-нибудь лапами, и их совершенно не волновало, что внизу: сено или каменные плиты. Спрутов подобная опасность тоже подстерегала, но Валентину, честно говоря, избегать ее было гораздо легче, никакого искушения задержаться в облике зверя. Подолгу находиться в пресной воде было неприятно, а в купальне − скучно. Да и сколько бы туда ни сыпали фельпских солей и благовоний, все равно оставалось ощущение чего-то ненастоящего. Вот если бы представился шанс обернуться в море! Вице-адмирал Вальдес, кстати, приглашал, когда они как-то в Старой Придде ненароком разговорились о древней магии. Может быть, после Излома, если они все его переживут, но пока Валентину оставалось только следить за собой и не оборачиваться в неподходящем настроении.

Валентин помотал головой, усилием воли прогоняя видение осеннего Васспарда и возвращаясь обратно в Лаик. Трем остальным однокорытникам-оборотням − собственно, парнокопытным, − бояться было считай что нечего. Они и не боялись. При этом если Рафиано, как правило, просто мирно жевал травку на поляне возле Приюта, то кабан с оленем при малейшей возможности принимались носиться по окрестным лесам до полной потери человеческого сознания. Окделла потом разыскивали Катершванцы, за Савиньяком ходил Салина. Впрочем, надо отдать оленю должное, под конец он научился сам возвращаться в конюшню Приюта, пусть и не в том состоянии, чтобы сознательно обернуться назад. Смешно − в те времена находить общий язык с оленем было гораздо проще, чем с самим Арно. И, кажется, это единственное, что не изменилось за три года.


***

Арно проснулся с ощущением приятной ломоты во всем теле и зверского голода − то есть, судя по всему, засыпал он оленем. И лежал, похоже, в кровати, а не неизвестно где, это радовало. Интересно, кто его на этот раз затащил наверх в комнаты Молний, Придд или бергеры? Берто бы из принципа оставил в конюшне... Тут память тоже наконец проснулась и подсказала, что Лаик давно осталась в прошлом, а оленем он накануне бегал отнюдь не для собственного удовольствия.

Арно открыл глаза и рывком сел, не успев подумать, что, возможно, в незнакомом месте это плохая идея. К счастью, рядом обнаружились не дриксы и не какие-нибудь ошарашенные крестьяне, а сидящий на стуле все тот же Придд, застегнутый на все пуговицы и с книжкой в руках. Зрелище почти что родное, словно и правда в Приют вернулся, и гора рухнула с плеч. Не только от того, что сумел-таки добраться до своих, но и от наглядного подтверждения − эта Зараза уцелела в сражении. Пусть Арно запрещал себе думать даже о возможности иного исхода, но…

Придд тем временем отложил книгу и посмотрел на него.

− Доброе утро, теньент. Завтрак на столе.

Оглядевшись, Арно увидел рядом с изножьем кровати стол, на котором стояла тарелка с ломтями мяса, сыр, блюдо с лепешками.... Притихший было голод немедленно напомнил о себе, и, неуклюже завернувшись в одеяло, Арно пододвинулся к столу.
− А ты не присоединишься? − Хорошо, что они все-таки успели перейти на “ты” в разгар битвы, а то говорить “вы” товарищу, который прошлой ночью почти наверняка лично таскал твое спящее − и, прямо скажем, не вполне одетое − тело, как-то нелепо.

− Я уже, спасибо. Ешь.

Стоило наполовину опустошить тарелку с мясом, и голод отодвинулся достаточно, чтобы дать место любопытству. Разговаривать с набитым ртом, конечно, невежливо, но с другой стороны, что взять с человека в одеяле?
− Слушай, а мы где находимся-то?
− Деревня Вогелнест, штаб-квартира Западной армии, через несколько дней должна подойти Северная. − Вот как. Вовремя он. − Сегодня 27-ой день Летних Волн, со сражения прошло почти две недели.
Валентин помолчал немного, потом, все же победив чувство приличия, спросил:
− Не расскажешь, где ты их провел?
− У дриксов. Они народ, ничего не скажешь, гостеприимный, но я сбежал при первой возможности, − Арно доел сыр и последнюю лепешку и окончательно почувствовал себя человеком. − Меня кто-нибудь видел, кроме тебя?
− Нет. Доложим генералам, потом будет понятно, что говорить остальным. Я так понимаю, у тебя есть, что доложить, кроме самого факта твоего благополучного возвращения?
Арно кивнул. Генерала Ариго, как и генерала Райнштайнера, вряд ли удивишь рассказом о пробежке по лесам в виде оленя, наверняка им и самим приходилось… Кстати, о генерале Райнштайнере. Можно было бы просто спросить, исполнил ли тот просьбу, но смысл, если уж они со Спрутом оба здесь и даже без посторонних?

Повернувшись, чтобы можно было говорить, глядя в глаза, Арно начал:
− Слушай, год еще не кончился, но я должен тебе извинения. И….
Валентин поднял руку:
− Извинения приняты, а о предметах гардероба поговорим тогда, когда это будет более актуально. Пока же предлагаю воспользоваться моим, дабы не привлекать излишнего внимания окружающих.

Валентин кивнул в сторону окна, и там на низком табурете Арно и правда увидел стопку одежды. Сверху лежало полотенце, рядом на полу стоял кувшин с водой и таз для умывания.
− Жду тебя внизу, − добавил Валентин, встал и вышел из комнаты.

***
Генерал Ариго за минувшие дни постарел, казалось, года на четыре, но при виде блудного адъютанта просиял. Генерал Райнштайнер, и тот одобрительно улыбнулся. Арно, стараясь не отвлекаться на посторонние детали, честно пересказал все увиденное и услышанное в плену и закончил тем, что высказал благодарность полковнику Придду за своевременно предоставленный ночлег и выразил готовность немедленно приступить к исполнению своих обязанностей при генерале − или к службе на любом другом посту, угодном командованию.

− Не стоит тебе пока при штабе мелькать, − заключил Ариго, переглянувшись с Райштайнером. − Какую бы мы сказку ни придумали, все равно будут вопросы задавать, слухи пойдут… Скоро Лионель подойдет, всем станет не до того, тогда и разберемся. А пока присоединишься к полку Придда. Полковник, я полагаю, не возражает?

Полковник не возражал, а самого Арно такой расклад вполне устраивал. Тем более, генерал был прав, рассказать правду можно было очень и очень немногим, а лгать товарищам Арно не хотелось, да и не умел он этого толком.

Насчет “немедленно приступить” Арно, конечно, погорячился − сначала надо было обустроиться и экипироваться. Впрочем, в полку у Валентина имелось достаточно и оружия, и лошадей, оставшихся после битвы без хозяев. Так что большая часть дня ушла у Арно на то, чтобы поладить с одним чалым упрямцем с примесью мориской крови. Думать о том, что какой-нибудь дрикс сейчас точно так же пытается подружиться с Каном, не хотелось совершенно.

В какой-то момент он даже героически отвлекся от общения с конем ради написания писем − а что было делать, когда на попытку отложить это “на потом” Валентин пожал плечами и невозмутимо ответил, что все понимает, и раз уж Арно так некогда, то графине он с удовольствием и сам напишет, да и маршалам, если нужно, тоже. Пришлось садиться и писать, даже успел к отъезду курьера. А вечером пришли Катершванцы, хвала Абвениям, тоже целые и вроде бы невредимые, и как раз из тех немногих, перед кем не было нужды притворяться.

Бергеры пришли не с пустыми руками, так что рассказ Арно о побеге − да что там, собственно, было рассказывать − плавно перешел в воспоминания о Лаик и Приюте, тамошних приключениях и посиделках.

− Когда война окончится, − предложил после второго кубка Норберт, − если нам приведется оказаться в столице, обязательно надо будет собраться в Приюте.

Валентин, до этого в разговоре почти не принимавший участия, тихо ответил:
− Боюсь, это будет невозможно.
− Почему? − вскинулся Арно.
− Еще до того, как войти в Олларию, господин в белых штанах почтил Приют своим присутствием в поисках неких реликвий, которые ошибочно полагал своими. Приют не пережил этот визит.
Валентин говорил как всегда, спокойно и без эмоций, но упрекнуть его в равнодушии у Арно бы язык не повернулся. Разрубленый змей, слышать о том, что Приют разрушен и осквернен, было почти так же больно, как о сожженном Сэ. А ведь по сравнению с тем, что потом началось в самой Олларии, это, наверное, были такие мелочи…

В памяти вдруг снова возник тот последний вечер в Приюте, накануне Фабианова дня. Они тогда уже все более-менее знали, кого что ждет, даже если полной уверенности не было: флот, приграничные армии, Катершванцы вообще отправлялись прямиком на войну. Из их компании только Ричард и Валентин оставались в столице. И если Ричарда особо не задевали, то над Валентином посмеивались в открытую. Дескать, место службы его ждало столь же теплое и безопасное, как купальня в Приюте. Дворец, почти что у родителей под боком, паркетный генерал в роли эра… Кто же мог знать тогда, как все на самом деле повернется.

Тех, кто сразу уехал на войну, война не особо и изменила. Ричарда переломало в чужих интригах, а Валентин… Полковник в девятнадцать, глава Дома, и временами куда больше похож на Ли, чем на зануду-однокорытника, у которого даже на бортике купальни книжка лежала.

− Это очень печально есть, что Приют разрушен, − отвлек Арно от размышлений голос Йоганна. − Когда наступит мир, его обязательно есть восстановить. Для будущего…

Арно встряхнул головой, отгоняя излишне заумные мысли. Ну да, Спрут внезапно оказался талантливее их всех и досталось ему больше − так кто знает, что им еще готовит этот Излом. А дружбе разница в возрасте и в званиях не помеха, если не цепляться рогами за собственное упрямство.

− А собраться нам и без Приюта найдется где, − произнес он вслух. − Предлагаю нагрянуть к Берто на Марикьяру. Должны мы хоть раз посмотреть на Спрута в “естественной среде обитания”!

Бонусная сцена

PS

Арно постепенно начинал терять терпение. С Валентином творилось что-то неладное, это было и слепому видно − если этот слепой три года прослужил с ним бок о бок − но вытащить из Спрута, а что, собственно, случилось, пока никак не удавалось. Конечно, Арно было любопытно и нравилось думать, что он мог бы как-то помочь, хотя, если у Спрута неприятности, с которыми тот не может одним щупальцем разобраться, Олень там точно ноги переломает. Но все же главное было не в этом: просто, если все держать в себе, отравиться же можно. Нет, Арно не сомневался, что Валентин ему доверяет, но некоторые привычки приобретаются, бывает, быстро, а вот избавляться от них…

Поэтому, когда очередная попытка ненавязчиво разговорить Валентина провалилась, а посторонних ушей поблизости не было, Арно не выдержал и предложил:
− Слушай, ну давай я обернусь, если тебе так проще! Если там какой большой секрет, я могу даже убегаться сначала, а ты хоть выговоришься, смотреть же невозможно.

Валентин сначала вскинулся удивленно, потом грустно улыбнулся.
− Так заметно?
Арно кивнул.
− Идея хорошая, и так правда было бы гораздо легче, но неправильно.
− И что?
− И ничего. Сейчас мы дойдем до казарм, возьмем “Крови” и постараемся обойтись без зверей.

@темы: тексты, ОЭ