Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Из жизни ванной....

осторожно, юмор! безотносительно конкретного фэндома, так, о тенденциях

Основатели агентства "Девичья греза", утверждавшие, что человеческая природа неизменна, не учитывали одной простой вещи. Моду. А мода была на все, даже на девичьи грезы. Возможно, на них - в первую очередь. Именно поэтому в этом году отделы "спальня" и "полянка" откровенно бездельничали, зато в отделе "ванная" все сбивались с ног, и рук откровенно не хватало.
Единственные, кто еще работал по нормальному графику, без сверхурочных, были технологи места - клиентки почему-то предпочитали встречаться с объектами не в роскошных ванных комнатах с пятиметровым джакузи, а в типовых ванных собственных квартир. То ли экономили (хотя доплата за место была не так уж велика), то ли считали, что так романтичнее. Барри, зав. службой доставки, считал, что они просто не в ладах с геометрией. И от души жалел эпических героев, которым, с их двухметровым ростом, приходилось как-то помещаться в стандартные ванны постсоветского пространства. Герои возвращались с затекшими плечами, синяками в неожиданных местах и глубоко ошарашенные тем, что в таких условиях вообще можно жить. А тут еще промоутеры, чтоб им пусто было, объявили акцию на "голограммы" (те, которые без взаимодействия с объектом, только подглядывать). Теперь можно было заказать две по цене одной, и клиентки немедленно ринулись засовывать в "ванну типовую стандартную" героев (а иногда и героинь) парами. Представления о совместимости пар у клиенток были своеобразные, так что профсоюз персонажей был уже завален жалобами и требованиями надбавок "за вредность" и дополнительного отпуска. Надбавки обещали, а с отпусками и плановыми-то было сложно.
Сам Барри едва успевал отправлять курьеров - при такой загруженности просто чудо, что еще никто не перепутал адреса. Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. А то доставят кому-нибудь мачо вместо томного красавца, хлопот потом не оберешься - неустойку выплачивать, VIP-карточки обещать... Ничего, весна закончится, должно стать полегче.

---

Авторское, мимоходом

Подслушано за собой: "я сначала застряла на этой сцене, но как только вспомнила, что Фернер не идиот, так все сразу сдвинулось с мертвой точки".

---

Эпилог

Вообще-то мы думали хронологически заканчивать наш "роман в фанфиках" на свадьбе кайзера Александра, но потом внезапно оказалось, что роман-то у нас про Мюллера. А значит, нужен эпилог. Вот он, собственно. Как всегда, спешал танксы  Lai_J и  Shatris Lerran за совместное создание фанона и  Shatris Lerran за редактуру.

History Never Stops

History Never Stops
43 г. НР

Главнокомандующий Нейхардт Мюллер оставался последним действующим флот-адмиралом Новой Империи, но месяц назад, после своего семидесятилетия, и он подал Его Величеству прошение об отставке. Отставка эта была принята, разумеется, с подобающими сожалениями и торжественными церемониями. Нет, сил, хвала Одину, еще хватало, и здоровье пока не подводило, но… Миттермайер правильно говорил – у молодого кайзера давно есть своя команда, и ни к чему уже реликтам прошлого путаться под ногами.
… Флот-адмирал Мюллер, младший из «реликтов», сидевший с книгой в любимом кресле у себя в гостиной, улыбнулся своим мыслям. Александру Зигфриду за сорок уже, а всё «молодой кайзер». Во времена его отца сорок лет казались не то что старостью, а просто недостижимым рубежом – Вальгалла была гораздо ближе. А теперь… много лет без войны, и флот-адмиралы в отставке мирно сидят по домам.
…Первым государственную службу покинул Меклингер, вскоре после коронации Александра. Долг перед Новой Империей он исполнил с лихвой, и мог наконец целиком посвятить себя истинному делу своей жизни. Семьей он так и не обзавелся, но сейчас у него на Одине была своя галерея и художественная школа, куда съезжались ученики со всей Галактики. И насколько Мюллер мог судить по нечастым личным встречам, его боевой товарищ был вполне счастлив. Следующими ушли Вален и Биттенфельд, но эту историю Мюллер до сих пор вспоминать не любил, как и все прочие ее участники. Хотя у тех, кто выжил, все в итоге наладилось. Биттенфельд всё-таки занялся политикой, и занимался ей всерьез года два, а потом постепенно забросил, чтобы, как и Вален, больше времени проводить с семьей. Вскоре и Айзенах предпочел мостику «Виссара» тихую жизнь на одной из окраинных планет. «Последним действующим» Мюллер стал три года назад, когда Кесслер и Миттермайер почти одновременно оставили свои посты. Конечно, они до сих пор иногда консультировали преемников, как правило, неофициально, и читали лекции в Академии, но в основном всё же возились с внуками.
Флот-адмирал закрыл книгу и отложил в сторону. Ему судьба детей не подарила, но он не считал себя вправе обижаться на нее за это – и так получил куда больше, чем надеялся. Они с Фредерикой умели жить друг для друга, и потом, по-настоящему тихо у них бывало редко. Названные племянники всех возрастов – и феззанские, и хайнессенские – обожали их дом, никогда не забывали делиться радостями, и не стеснялись обращаться за советом и помощью в тех делах, которые почему-то не могли или не хотели обсуждать с родителями. И детей своих учили тому же.
Мюллер развернул кресло к окну, и зрелище, открывшееся ему, способно было поднять настроение кому угодно. В небольшом скверике на качелях, сделанных под «валькирию», упоённо раскачивался младший Миттермайер фон Ройенталь, о чем-то крича стоящей рядом Фредерике. И судя по служебной машине, показавшейся на другом конце улицы, старший приедет ровно к обеду, как и обещал. (Розалинда на прошлой неделе улетела на Хайнессен по делам, дочку взяла с собой, а за своими мужчинами просила присмотреть старшее поколение. Вот и присматривали, по очереди).
Хозяин дома открыл входную дверь как раз когда начальник штаба армии Рейха, адмирал Миттермайер фон Ройенталь, выходил из машины. Вот ведь странная штука память… Вроде и форма в Новом Рейхе другая, но все равно, с тех пор как Феликс получил последнее повышение, Мюллер при каждой встрече, особенно в официальных стенах Главного адмиралтейства, на несколько мгновений оказывался в другом адмиралтействе, там, на Одине, в первую неделю Липштадской войны… И каждый раз приходилось напоминать себе, что сейчас вообще-то старший по званию здесь он…
Феликс успел только поздороваться, прежде чем маленький черноголовый вихрь почти сбил его с ног – конечно же малыш сразу увидел машину отца, и теперь торопился рассказать ему, как провел утро. Во всех подробностях, естественно.
Рассказ продолжился и за обедом, и пошел на второй круг во время десерта, но утро и правда было насыщенным, поэтому, едва доев свой кусочек кекса, мальчик уснул у отца на руках. Да так крепко, что от внезапного звонка служебного комма даже не вздрогнул. Фредерика осторожно забрала ребенка, давая Феликсу возможность встать и отойти на пару шагов, прежде чем ответить. Впрочем, их попытки соблюсти вежливость и смотреть в другую сторону продолжались недолго – пока спокойное «слушаю» не сменилось громким и резким «что?!».
- Вы уверены? – продолжал Феликс, меряя шагами кухню. – Нет, ни в коем случае! Я буду через десять минут, собирайте заседание. И немедленно вызовите Шелленберга и Хаммера!
Мюллер с трудом проглотил готовое сорваться с губ «доложите немедленно!». Феликс больше не был его подчиненным, и вообще то, что произошло, его пока не касалось. Феликс, впрочем, тоже еще не избавился от старых привычек – он открыл было рот, глядя на бывшего командира… Потом, видимо, вспомнил про «бывшего», сглотнул, пытаясь понять, что он имеет право сказать…
- Испытания на Адмиралсбурге… - и замолчал, сам ведь еще не знал толком, что пошло не так.
Мюллер кивнул. Им не было нужды тратить драгоценные секунды на то, что бы вслух говорить очевидное. Что как только ситуация прояснится, кто-нибудь из адъютантов свяжется и с Мюллерами, и с Миттермайерами. Что если Феликс застрянет на службе всерьез и надолго, или вообще придется вылетать с планеты, малышу все объяснят и успокоят, и с девочками на Хайнессене свяжутся. Что приукрашивать не будут, но и лишнего пугать – тоже. Поэтому начальник штаба молча отдал честь и вылетел из дома; мгновением позже донесся звук отъезжающей на полной скорости машины. Флот-адмирал в отставке перевел взгляд на жену – она улыбалась, тепло и спокойно.
- Жизнь продолжается, Нейхардт, - сказала она в ответ на его удивление. – Что бы там ни случилось, они справятся.
Как всегда, она была права. История не желала стоять на месте.

---

На просторах...

По тумблеру и пиксиву мне гулять лень, но сегодня я от скуки заглянула на ff.net, нет ли там чего нового по ЛоГГу. Обнаружила в меру дурацкий переведенный с китайского текст про то, как разгневанный Один вызвал к себе Яна. Дескать, люди из Яна делают "Бога Демократии". Ян был недоволен не меньше - во-первых, люди опять делают глупости, во-вторых, из-за этих глупостей его (опять!) отрывают от дивана и чая.
А в постскриптуме автор поинтересовался у читателей, нет ли у них эпитафий Яна. Не, у нас конечно есть, но вряд ли китаянка, живущая в Канаде, имела в виду русские стихи. Зато она процитировала две эпитафии от фанатов из ее угла: "Here lies someone who is dead because of work..." - все бы хорошо, но это про Оберштайна, а вот вторая мне понравилась. "I shall just sleep a little longer..."

---

И еще кусочек про Мюллера...

Непосредственное продолжение Dialog on the Democratic Orbit by  Shatris Lerran. 4ый год НР, флот-адмирал Мюллер размышляет о разном.

Большое спасибо  Shatris Lerran за вдохновение и редактуру.

The Human Factor

The Human Factor

Полторы недели между днем открытия музея и воскресеньем, на которое был назначен визит к Минцам, пролетели незаметно, что в общем было немудрено при такой занятости. Флот-адмирал Мюллер только недавно начал осознавать весь масштаб катастрофы, которую представляла из себя ситуация в Новых землях, даже за вычетом Баалатской автономии и ее внутренних проблем. Нет, он, конечно, справится – Ее Величество доверила ему эту должность, значит, у него просто нет другого выхода – но пока он не вполне представлял, как. Одно было ясно совершенно точно – о такой роскоши, как полноценные выходные, в ближайшие два года не имеет смысла и мечтать. Вся радость, что воскресенье – можно запереться в кабинете с бумагами и запретить подчиненным себя беспокоить, кроме как в случае чрезвычайной ситуации. Правда, чрезвычайные ситуации в разных концах Нойе Лэнда случались через два дня на третий, и каждая из них, по мнению подчиненных, требовала личного вмешательства Полномочного представителя…
Мюллер со вздохом закрыл личное дело очередного кандидата на очередную должность и отложил в стопку «нет». Стопка «да» была пока существенно ниже… Что ни говори, главной проблемой Новой Империи была нехватка людей. В первую очередь гражданских чиновников, но и военных, как оказалось, тоже.
Мюллер откинулся на спинку кресла, невольно вспоминая шутку, увиденную на плакате на одной из военных баз бывшего Союза. «Хороший офицер – это тот, кто в критической ситуации может быстро принять решение. Если решение оказалось правильным, то это отличный офицер.» Именно тогда флот-адмирал в первый (и скорее всего, не в последний) раз испытал совершенно недостойное победителя чувство острой зависти к побежденным. Потому что в Рейхе столетиями считалось, что хороший офицер – это тот, кто может быстро и четко выполнить приказ вышестоящего офицера. Точка. Райнхард фон Лоэнграмм потому и сумел завоевать Галактику, что сам не верил в эту доктрину и собрал вокруг себя адмиралов, способных принимать решения в нужный момент. И решения эти правильными оказывались чаще, чем наоборот. Но стоило спуститься на два-три ранга ниже… А Мюллеру отчаянно требовались толковые люди на местах. Люди, способные справиться самостоятельно хотя бы с половиной возникающих там проблем.
Хотя ему, наверное, грех жаловаться, могло быть гораздо хуже. По крайней мере, ядро команды у него уже было. Старшие офицеры его собственного флота были достаточно компетентны, и на них, хвала Одину, можно было со спокойной совестью оставить базу на недоброй памяти Урваши. Юлиус Эльсхеймер остался работать в Новых Землях – без его опыта было бы совсем тяжело. Коммодор Ратцель недавно подал прошение на перевод в штаб Мюллера, и флот-адмирал его с радостью подписал – человек, сумевший сохранить ясность мышления в том хаосе вокруг ареста адмирала Яна, ему точно пригодится. И с секретарем ему повезло – Годфрида Лейбница Мюллер помнил еще по работе в Представительстве старого Рейха на Феззане, и тот уже тогда был невозмутим, как скала, и обладал несомненным талантом мгновенно наводить порядок в бумагах и расписании. Легок на помине, кстати, и как всегда точен – внутренний комм ожил ровно в 16:30.
– Машины готовы, Ваше превосходительство.
– Хорошо. Гроссберг пусть выезжает, я спущусь через 20 минут.
Лейбниц, поклонившись, отключился. Мюллер закрыл и запер стол, собираясь по возвращении продолжить с того же места, потому что завтра будет некогда, и отправился к себе переодеваться.
За минувшие дни флот-адмирал не раз размышлял о возможной политической подоплеке приглашения Минца, возможно, даже чаще, чем следовало. Ни к какому определенному выводу не пришел, кроме одного – домыслы журналистов на эту тему ему точно не были нужны. Поэтому и пришлось прибегнуть к небольшой конспирации.
Все-таки удивительно, с какой легкостью ожили все умения, приобретенные в разведке. Он думал, что растерял их, пока командовал флотом в открытом космосе, но, оказалось, нет – стоило опять начать иметь дело с людьми, а не с боевыми соединениями, как все навыки и инстинкты тут же вернулись. Поэтому, едва прибыв на Хайнессен, Мюллер отдал приказ добавить к гаражу Представительства несколько неприметных машин с местными номерами. На всякий случай. Лейбниц и бровью не повел, только уточнил количество. Одна из таких машин и ждала его сейчас у внутреннего выезда, в то время как Гроссберг, дежурный шофер, уже катался по городу в черном почти-крейсере с золотым львом.
Конечно, у «демократических» машин были прозрачные стекла, но, честно говоря, Мюллер сомневался, что без флот-адмиральского плаща его кто-нибудь узнает. Он и сам-то себя в штатском не очень узнавал, да и чувствовал не вполне уютно, но неофициальный визит есть неофициальный визит.
До правительственного квартала Хайнессенполиса они доехали без приключений, и хозяин дома уже ждал на крыльце – тоже в штатском. Обменявшись рукопожатием, они прошли в дом, где их ждала фрау (нет, мысленно поправил себя Мюллер, миссис) Минц. Представитель Империи конечно знал, на ком женат главнокомандующий Баалатской автономии, – Катерозе фон Кройцер, пилот истребителя в Изерлонском флоте. Образ юной красавицы за штурвалом «спартанца» не слишком укладывался в голове, хотя в последнее время Мюллер и начал привыкать к тому, что на территории бывшего Союза женщины служили и работали наравне с мужчинами почти всюду.
- Флот-адмирал Мюллер, моя жена, Карин.
- Герр Мюллер, - легкий наклон головы.
Карин Минц и правда была красавицей, хотя, наверное, эпитет «юная» не вполне подходил женщине, которая собиралась стать матерью через месяц-другой.
- Миссис Минц, - Мюллер поклонился и поцеловал ей руку со всей галантностью, на какую был способен. Карин слегка покраснела, и пригласила гостя в комнату.
В гостиной Юлиан Минц помог жене сесть, и, наблюдая за ними, Мюллер внезапно подумал, что за свои тридцать пять лет он только однажды до этого видел похожий взгляд. Вольфганг Миттермайер так же смотрел на Эву, держащую на руках Феликса. Конечно, что может быть дороже для мужчины, чем любимая женщина и желанный ребенок? А потом он вдруг осознал, что любая возможная подоплека сегодняшнего визита просто не имеет значения. Потому что сам факт того, что он был приглашен в этот дом, и сейчас сидел и разговаривал с Карин Минц о погоде, неопровержимо говорил о невероятном доверии. Доверии человеческом, не политическом. Понимал ли это сам Юлиан Минц? Понимал, наверное. Как понимал и флот-адмирал Нейхардт Мюллер – пока он уважает себя как офицера, да просто как мужчину, он это доверие не предаст.

---

Про кофейник...

По старой традиции, мы друг на друга вдохновляюще действуем, поэтому вот очередной кусочек текста в наш совместный фанон с  Shatris Lerran и  ngolfion.
Дело происходит через несколько лет после окончания вот этого текста (т.е. Мюллер губернаторствует в Терранском секторе, со столицей на Канопусе), текст вдохновлен и является companion piece к The Best Coffee on Odin

Большое спасибо  Shatris Lerran за обсуждение, вдохновение и редактуру.

From the Past with Silver

From the Past with Silver
19ый год НР, Терранский сектор

Фредерика Гринхилл-Ян, в настоящее время и в этой части Галактики больше известная как фрау Мюллер, неторопливо шла по центральной улице Дрездена, единственного крупного города на одноименной планете в глубине Терранского сектора. Нейхардт встречался с местной властью, а, поскольку старый граф фон Ройзен понятия не имел, как общаться с женщинами вне спальни и кухни, Фредерика решила им не мешать и отправилась гулять по городу. В конце концов, это был ее последний шанс посмотреть на настоящее имперское захолустье – срок пребывания флот-адмирала Мюллера на посту губернатора Терранского сектора подходил к концу, и нынешняя поездка был в каком-то смысле «прощальной».
…Без ложной скромности можно было сказать – они немало сумели сделать за пять лет. Терранский сектор, конечно, еще нельзя было назвать самой процветающей провинцией Новой Империи, но он явно был на верном пути. (И то, что Фредерике пока не встретилось ни одного заколоченного здания, служило еще одним тому подтверждением.) Конечно, по-хорошему им бы еще год-полтора, довести начатое до конца, но придется положиться на преемников – все приказы уже подписаны, расписание составлено. Вылет с Канопуса через месяц, недели три на Феззане, потом визит на Хайнессен, полуофициальный и инкогнито, а потом секретная база на Эйгоне, небольшой планете на полпути между столицей и автономией. База крохотная, но совместные разработки на ней могли перевернуть весь флот, и во главе ее кайзерин был нужен человек, которому бы безоговорочно доверяли и она, и Баалатская автономия. То есть флот-адмирал Нейхардт Мюллер. Пока не было ясно, стоит ли самой Фредерике оставаться в тени, или открыто занять свое место рядом с ним, но на Хайнессене всё решится.
Задумавшись, Фредерика не заметила, что тротуар кончился, споткнулась, но сумела удержаться от падения – и обнаружила себя у входа в магазинчик с заманчивым названием «В поисках сокровищ». Похоже, антикварная лавка – за время, проведенное на Канопусе, она полюбила по ним бродить, когда время позволяло. Было в них что-то от музеев… Не то что бы в Союзе не умели ценить прекрасное – умели, была и живопись, и музыка, и культура ювелирных украшений, но в том, что касалось бытовых предметов, они всегда отдавали предпочтение практичности. Конечно, беженцы из Рейха иногда привозили с собой столовые приборы, до которых было боязно дотронуться, или настольные часы, больше походившие на скульптурную группу, чем на прибор для отсчета времени… Но это все были редкости. А здесь, в глубине Империи, в провинции, где десятилетиями отсиживались вышедшие из милости аристократы, в подобных лавках можно было найти много любопытного.
Фредерика вошла внутрь и огляделась.
- Вам что-нибудь показать, госпожа? – скучающе спросил хозяин, а скорее просто продавец – молодой парень с длинными волосами, собранными в хвост, и в цветастой рубашке, больше уместной на Феззане или Хайнессене, чем здесь.
Фредерика начала было отказываться, но тут ее взгляд упал на серебряный кофейник на дальней полке, и она кивнула. К ее удивлению, вместе с кофейником юноша поставил на прилавок подставку с круглой свечкой и сливочник. Ни следа аляповатой роскоши, которой зачастую отличались парадные сервизы, только утонченное изящество, которое, как оказалось, вовсе не помеха практичности. Фредерика минут пять любовалась набором, и парень ей не мешал, не пытался убедить, что именно об этом кофейнике она и мечтала всю жизнь. Возможно, именно поэтому она его и купила. Вместе с подставкой и сливочником, естественно.

- Как прошло совещание? – спросила она мужа вечером того же дня, когда «Парсифаль» вышел из атмосферы Дрездена, и Нейхардт спустился с мостика в каюту.
- Можно сказать, удачно. Но по графу Ройзену я точно скучать не буду! – ответил он с чувством. Фредерика рассмеялась.
- Но тебе удалось его убедить, что Галактический парламент – это еще не конец света?
Нейхардт пожал плечами.
- Я сделал все, что мог. Как твоя прогулка?
- Удачно, - Фредерика отошла в сторону, показывая на кофейник и сливочник, стоящие на столике. – Смотри, что я нашла. Красиво, правда? Напоминает, что иногда кофе можно пить для удовольствия, а не только как источник кофеина…
Тут она заметила, что Нейхардт смотрит на этот кофейник как-то совсем не так, как обычно смотрят на купленную женой посуду, какой бы ужасной она ни была.
- Милый, что-то не так?
Нейхардт встряхнул головой, словно отгоняя видение, и подошел ближе.
- У моего начальника был такой же, - он протянул руку, дотронулся до ручки кофейника и, похоже, удивился, что рука не прошла насквозь.
- Начальника?
- Да, давно еще, в разведке.
- А…
Нет, Фредерика конечно знала, что в армии старого Рейха офицер Мюллер начинал свою карьеру во внешней разведке, а уже оттуда попал в команду фон Лоэнграмма, но, кажется, больше о том периоде его жизни она не знала ничего. А он, наверное, всё о ней знал – в конце концов, не было в биографии Фредерики Гринхилл-Ян ничего такого, до чего не докопался бы тот или иной журналист...
Она не задумывалась об этом раньше, но они и правда почти никогда не говорили о прошлом. Ничего удивительного, но, наверное, неправильно…
Нейхардт тем временем продолжал переводить взгляд с кофейника на сливочник и обратно, и явно был где-то не здесь.
- Знаешь, у тебя такой вид, словно ты не можешь решить, или поставить его дома на видное место, или подарить кому от греха подальше.
- Ни то, ни другое… Ты не обидишься, если, когда мы обустроимся на Эйгоне, я заберу его в кабинет на службу?
- Подчиненных воспитывать?
- Вроде того.
- Не обижусь. Только… Ты мне как-нибудь расскажешь, что за история с этим кофейником?
- Расскажу, - тут он наконец поднял глаза на нее, и у Фредерики захватило дух от того, как изменились его взгляд и улыбка, сколько в них появилось открытой, сияющей нежности… Как она могла ее раньше не замечать, все эти годы там, на Хайнессене?
Громкий звонок внутреннего комма разбил мгновение, и Нейхардт чуть не уронил со стола этот несчастный кофейник.
- Ладно, я вас пока оставлю, вам похоже есть о чем поговорить.
Он слегка виновато пожал плечами, и Фредерика улыбнулась в ответ.
- Пойду займусь ужином.

Фредерика вышла, а серебряный привет из прошлого всё так же непринужденно сверкал на столике. Забавно, оказывается он до сих пор слово в слово помнит тот разговор, когда его последний раз поили лучшим кофе на Одине – с шоколадом и свежайшими сливками… Он прекрасно понимал тогда, что это «задание» перевернет всю его жизнь, но ни молодой разведчик Мюллер, ни умудренный опытом адмирал Шелленберг и представить себе не могли, куда именно заведет эта дорога.
«Отчитываться будешь лично передо мной», сказал тогда дядя Вальтер, но отчитаться так ни разу и не пришлось – события начали развиваться куда стремительнее, чем предполагали все заинтересованные лица. Скоропостижно скончался кайзер Фридрих, и борьба за власть, плавно переходящая в гражданскую войну, не замедлила начаться. Ни Брауншвейг, ни Литтенхайм, к счастью, про внешнюю разведку не вспомнили, если вообще знали о ее существовании, и хвала Одину. Конечно, Шелленберг бы на них ставить не стал, но мало ли – как потом выяснилось, Меркатц их флот тоже не по собственному желанию возглавил. А так старый хитрец тихо ушел в отставку до того, как его об этом попросили, и внешнюю разведку, вместе со смежными ведомствами, прибрал к рукам Оберштайн.
Когда командующий Лоэнграмм окончательно победил, никаких репрессий в адрес семьи Шелленбергов не последовало – в Липштадском союзе никто из них не участвовал, а сама по себе семья большого интереса не вызывала – ни обширных владений, ни большого состояния. Мюллер прекрасно отдавал себе отчет в том, насколько своевременным оказалось его последнее «задание», и не собирался поворачиваться спиной к семье, которой, как ни крути, был многим обязан. Но события продолжали развиваться стремительно, так что в гости к Шелленбергам Мюллер сумел выбраться уже после коронации Его Величества Райнхарда I. И тогда он уже не был «самым молодым адмиралом в команде», новичком без реального боевого опыта – Мюллер Железный Щит, гранд-адмирал, первый после Триумвирата. И в кабинете у хозяина дома они пили уже не кофе, а виски двенадцатилетней выдержки...
- Что ж, Нейхардт, оказывается, у нас ты зарывал в землю свои военные таланты. Кто бы мог подумать.
- Не уверен насчет талантов, дядя Вальтер. Мне просто везет.
- А вот это, мой мальчик, и есть твой главный талант.
Прямым текстом ничего в тот вечер сказано не было, но Мюллер подтвердил, что намерен выполнять собственные обещания, даже если они и не были озвучены. Однако прежде, чем пришло время следующего визита, колесо истории опять завертелось, и мир продолжил меняться.
…Известие о кончине Вальтера фон Шелленберга (мирно, в своей постели – то-то бы удивились его старые враги) Мюллер получил на Хайнессене, уже будучи Полномочным Представителем Империи в Баалатской автономии и Новых землях. К тому времени обе фройляйн Шелленберг были давно замужем и жили в разных концах Галактики, на Одине оставалась только фрау Катерина с невесткой, овдовевшей еще при последней битве при Тиамат, и внуком. Фрау Катерина и прислала Мюллеру письмо, и тон его был полон гордости, свойственной лишь обедневшим аристократам, но Нейхардт умел читать между строк. Он помог маленькому Максу вместе с матерью перебраться на Феззан, и дал мальчику рекомендацию в Академию. Дальше пока его вмешательство не требовалось…
Кстати! Надо бы проверить где он сейчас и чем занимается, и, если ситуация позволяет, перевести на Эйгон. Вроде бы специальность у парня подходящая… Нет, Мюллер не собирался за уши тащить молодого Шелленберга вверх по карьерной лестнице, но так ведь и его дядя Вальтер никуда не тащил. Только… как бы это сказать… давал возможность себя проявить, и поил кофе в перерыве. А долги надо возвращать.

…Семь лет спустя, когда флот-адмирал Нейхардт Мюллер передавал контр-адмиралу Максу фон Шелленбергу пост командующего подразделением Фельдблюммен, базирующимся на планете Эйгон, он подарил ему и кофейник.

---

Логгодраблл....

Ну не совсем драббл, чуть подлиннее - так сказать, внелимит, вдохновленный заявкой на однострочниках про выбор плащей и "радужных адмиралов". Осторожно, никакого юмора, все всерьез и даже местами в ангст.

New Colors

Ее Величество Хильдегарде, вдовствующая императрица Новой Империи, сидела за столом в своем новом кабинете и смотрела на разложенные бумаги. Третий день после похорон – Империя больше не может ждать, пока у нее высохнут слезы. И с распорядком дня младенцев Империя тоже считаться не желает. Впрочем, молоко у Хильды пропало еще раньше… Так, всё, хватит. Если она хочет проводить с Алеком хотя бы несколько часов в день, на жалость к себе у нее точно нет времени. Работать.
Прежде всего, пора заканчивать этот балаган с Изерлонской Демократической Республикой. Ее представители уже давно сидят на Феззане, под присмотром то ли Валена, то ли Мюллера, надо с ними наконец встретиться. Согласовать принципиальные вопросы, утвердить даты, повестку и состав участников будущих переговоров… Хайнессен, скорее всего, превратится в демократическую автономию – и туда ему и дорога, неисправный атомный реактор, а не планета – а вот с остальными Новыми землями надо что-то делать. Возрождать должность генерал-губернатора может и не стоит, но кого-то же надо туда назначить, а кого, и с какими полномочиями? И военное министерство осталось без начальника… Нет, как ни странно, оно пока безукоризненно работает, ну так это пока… И стоит ли назначать нового военного министра, или лучше сразу все ведомство реформировать, ведь война-то наконец кончилась? Совсем кончилась… Война кончилась, но все талантливые люди, достойные доверия, по-прежнему в армии. Кроме папы, конечно, и хвала Одину Франц фон Мариендорф больше не заговаривал об отставке, потому что без него она точно не справится. Но в остальном ей придется полагаться на адмиралов Райнхарда – а значит, последняя воля Его Величества должна быть выполнена как можно скорее, до того, как Ее Величество начнет разбираться с новыми назначениями. Да… Первый и наверное последний раз в истории Рейсхфлота будет семь действующих флот-адмиралов. Семь! Воображение тут же услужливо выдало Хильде картинку – семь флот-адмиралов во главе с Миттермайером, плащи в цвета радуги… Невольно вырвался смешок. Идея хорошая, но, увы, неосуществимая – все-таки верхушка имперской армии должна вызывать у подчиненных и подданных благоговейный трепет, а не идиотское хихиканье. А сочетание с черной имперской формой, скажем, желтого плаща даже самой Хильде казалось отвратительным, а она вроде бы не отличалась тонким вкусом. К тому же цвета спектра предполагают строгую иерархию – это во-первых, а во-вторых, синий все равно выпадает. Даже у Биттенфельда хватит такта понять, что синий плащ – это плохая идея, а не хватит, так найдется, кому объяснить. Да, шутки шутками, а проблему решать надо. Вот ведь дурацкая формальность, но без нее дальше никуда – церемонию надо провести, а на церемонии свежеиспеченные флот-адмиралы должны быть в соответствующей форме. Можно конечно изменить ритуал, но… это же завещание Райнхарда, значит все должно быть так, как было бы при нем…
Но кому же поручить подбор цветов? Нынешний министр двора слишком боится военных, чтобы решать что-то, что их настолько близко касается… Как же жаль, что Магдалена фон Вестфален осталась на Одине! Ладно, надо хотя бы даты церемонии назначить, а о цветах можно и позже подумать. Может, с Ее Высочеством посоветоваться, во время вечернего купания Алека….

Идея посоветоваться с графиней Грюневальд оказалась на редкость удачной, причем по многим причинам. Первый раз у Хильды и Аннерозе была нейтральная тема для беседы, тема, которая располагала к улыбкам больше, чем к слезам… И результат оказался вполне. «По крайней мере, в глазах не рябит», – сказала себе Хильда, глядя на выстроившихся в ряд семерых офицеров, шестеро из которых только что получили флот-адмиральский жезл из ее рук.

…Проще всего было с Кесслером – полная форма военной полиции включала в себя черную фуражку, так что и с цветом плаща вариантов особо не было. Железный Щит, в соответствии с прозвищем, получил стально-серый - оттенок был достаточно темный, с отливом в синеву, так что не должен был вызывать ненужных ассоциаций. С рыжими было сложнее, но в итоге Валену достался коричневый, Биттенфельду – темно-красный, а Айзенаху – темно-зеленый. Ну и фиолетовый у Меклингера, чтобы холодные цвета не остались совсем уж в меньшинстве. При желании то, что получилось, тоже можно было в каком-то смысле назвать радугой…

Доиграл гимн, по счастью так и не разбудивший Алека, мирно спавшего на руках у Аннерозе. Можно было его и не таскать на церемонию, но, в конце концов, это же его флот-адмиралы… «Зато ему легко будет их рисовать, когда подрастет», – невпопад подумалось Хильде. «Главное, чтоб карандаши нужных цветов в наборе были.»

---

Логгоклип!

Ну, с почином меня. Выбор исполнителя оригинальностью не блещет (БГ - это наше все), идея родилась в ожидании автобуса на остановке в "Меге", за пинок спасибо  Shatris Lerran.

Адмиралу Яну, 13ому флоту и крепости Изерлон посвящается.

---

ЖЖ таки опять уложили (с утра, пока он еще худо-бедно работал, успокаивала западных френдов, что, мол, пройдут у нас выборы, авось оставят ЖЖ в покое).
Поэтому я здесь гордо заявлю, что таки сходила и отдала свой голос, заодно полюбовалась на здешнюю новую школу. Пирожные в буфете аппетита не вызывали, особенно после ярмарки выпечки в Праге, которая мне сегодня приснилась. Встанет ЖЖ, схожу туда тоже что-нибудь путное напишу.

---

A Bit of a Fairytale

А вот и давно обещанный текст про личную жизнь кайзера Александра Зигфрида.

Текст продолжает наш совместный с  Shatris Lerran и  ngolfion фанон; предыдущие тексты про Алека - Накануне коронации и The End of the Time of Knights. Также кусочек фанона стащен у Изерлонского Кота с разрешения последнего.

A Bit of a Fairytale

A Bit of a Fairytale
- На сегодня всё. Что у нас на завтра?
Эрнст фон Штокхаузен молча подал кайзеру листок со списком запланированных дел. Так, рабочая встреча всего одна, зато с тремя лидерами парламентских фракций. Хватит, чтобы обеспечить головную боль на весь день. Официальным поводом для встречи были поправки к трудовому законодательству – в нынешнем виде и при текущем соотношении сил в парламенте у них не было никаких шансов быть принятыми, нужно было наметить хотя бы пути для поиска компромисса. Это было как раз не страшно, работа как работа, но эти трое наверняка поднимут еще одну на редкость «животрепещущую» тему… Обязательно скажут, что конечно Его Величество все делает замечательно, но не пора ли ему задуматься об исполнении главного долга перед страной и династией? То есть жениться и обзавестись наследниками. Последние месяцы об этом с кайзером заговаривали все, при малейшем поводе и без оного – политики, чиновники, военные… Даже мама. В теории Алек был с ними даже согласен – действительно, не ребенок уже, еще чуть-чуть – и станет старше отца… Но в жизни – вокруг не было ни одной женщины, которую он хотел бы назвать своей женой. Да что женой, у него даже любовницы постоянной не было! …Мама на днях осторожно намекнула, что, в принципе, наследнику престола не обязательно рождаться в браке; это могло бы решить ситуацию, но… Ни одной женщине из тех, с кем Алек когда-либо коротал время, он бы не доверил носить своего ребенка. Да и чужого, честно говоря, тоже. Сойтись с кем-нибудь только для того, чтобы использовать в качестве инкубатора? Идея вызывала отвращение, лучше уж сразу честно жениться по расчету. Но по расчету не хотелось, хотелось по любви. Хотелось, чтобы было как у Миттермайеров, которые, прожив вместе 30 лет и вырастив двоих детей, все еще глядели друг на друга как влюбленные подростки. Или как у Кесслеров. Или хотя бы как у мамы с Кисслингом! …Когда мама вернулась после той поездки по Новым землям, Алек конечно не мог сразу понять, что именно произошло, но разницу заметил сразу. Мама, которая со дня смерти дедушки все больше превращалась в Ее Величество, вдруг опять стала мамой. И Алек решительно предпочитал живую маму холодной кайзерин, и был готов заявить это любому поборнику условностей и приличий. Эх, вот и ему рядом нужен был кто-то, кто не даст ему с годами превратиться в безличную функцию, сидящую на троне, да вот только где найти? Не бал же устраивать со смотром невест, в самом деле…
Алек встряхнул головой, прогоняя невеселые мысли, и вернулся к списку.
- Проверьте пожалуйста, заказан ли букет для фрау Кесслер.
- Хорошо, Ваше Величество.

***
Визит к Кесслерам не был официальным – у фрау Марики был день рождения на прошлой неделе, а Алек всегда старался по возможности поздравить ее лично, пусть и с опозданием. Во-первых, фрау Марика была маминой подругой, и оставалась ей несмотря ни на какие статусы – а Алек уже понимал, что именно это значит для мамы; а во-вторых, ему не раз рассказывали все подробности той ночи, когда он появился на свет, и молодой кайзер не забывал, чем он обязан чете Кесслер.
У дверей его встретила хозяйка дома, со своим всегдашним радушием, которое не мог испортить никакой этикет. Приняла цветы и проводила в гостиную, со словами что чай будет готов через несколько минут.
- Ангелика Вас пока развлечет, Ваше Величество.
Алек вошел в комнату, ожидая увидеть девочку-подростка, но, к его удивлению, навстречу ему поднялась, отложив книгу, вполне взрослая девушка. Как же он упустил, что и младшая фройляйн Кесслер уже выросла? Старших-то ему пытались сватать, как только так сразу… обе они в итоге нашли свое счастье с другими, и слава Одину. Впрочем, подойдя ближе, Алек, кажется, понял, почему – в отличие от сестер, фройляйн Ангелику никак нельзя было назвать красавицей. Сама она наверняка это тоже знала, а значит и разговор следует начинать не с дежурных комплиментов.
- Прошу прощения, что оторвал вас от книги, фройляйн.
- Ничего страшного, Ваше Величество, - ответила она с едва заметной улыбкой. – Книга от меня никуда не убежит.
«А зато она не заливается краской и не бормочет в пол», - промелькнуло в голове у Алека, пока девушка закрывала книгу, заложив нужную страницу старой открыткой. Название оказалось настолько неожиданным, что Алек не удержался и прочел его вслух:
- Мемуары Гриммельсхгаузена? Фройляйн интересуют секреты двора Гольденбаумов?
- Да, Ваше Величество. Политической ценности они уже давно не имеют, но это весьма познавательное чтение, в качестве пособия по изучению человеческой натуры.
- Могу себе представить. Но, боюсь, про пороки там сказано куда больше, чем про добродетели.
- Вы правы, Ваше Величество, но, к счастью, добродетелей и достоинств достаточно много вокруг, их не обязательно искать в книгах.
- Тогда зачем изучать пороки?
Ангелика пожала плечами.
- Мне, конечно, хотелось бы верить, что все преступления и преступники исчезнут, стоит мне закончить университет, но боюсь, это невозможно.
- О. Вы собираетесь пойти по стопам отца, фройляйн?
- Да. Вы наверное хотите сказать, что это не женское дело, но не стоит беспокоиться – меня интересуют только загадки. Погони и перестрелки я с удовольствием оставлю мужчинам.
- Рад это слышать, фройляйн. Возможно, я старомоден, но мне кажется, что женщины не должны подвергать себя опасности, особенно в мирное время.
Прежде чем Ангелика успела ответить, вернулась фрау Марика, звать их к чаю, и тема беседы сменилась сама собой.


Зимний бал Адмиралтейства был, в общем, не самым страшным событием светской жизни – чопорный зал, патриотическая риторика и много вальсов, которые было вышли из моды при смене династии, но потом, спустя десятилетие мирной жизни, вернулись опять. Против вальсов как таковых Алек ничего не имел, вот только все время приходилось следить за тем, чтобы не пригласить какую-нибудь незамужнюю даму дважды – а большую их часть он просто-напросто не различал. Кстати, о незамужних – а где фройляйн Кесслер? На таком балу дочь флот-адмирала просто обязана быть… Через полчаса осторожных, целенаправленных поисков, он ее все-таки нашел – Ангелика стояла возле стены в абсолютно неприметном наряде и увлеченно беседовала с седовласым чиновником из ведомства Миттермайера. Неудивительно, что он раньше ни на каких балах и приемах ее не замечал… Алек вмешался в разговор, благо тема позволяла, а когда музыка сменилась, ему даже удалось пригласить Ангелику на танец. Честно говоря, он бы с удовольствием отступил от собственного правила про «дважды не», а то и просто провел остаток бала за беседой с Ангеликой, стариком Розеном и подошедшим к ним Кесслером-старшим, но это бы неминуемо привлекло внимание сплетников всех мастей. А это уже было бы несправедливо по отношению к девушке. И все же домой в тот вечер Алек вернулся без головной боли и с ощущением, что и правда был на празднике, а не выполнял иногда приятную, но все же работу. Наверное, тогда и надо было начать беспокоиться…

Тогда, а не когда он понял, что уже две недели не может перестать о ней думать. Такого с ним никогда раньше не было, неужели это и есть любовь? Но ведь нельзя же влюбиться, проведя вместе два раза по полчаса? Или можно? Великий Один, был бы он обычным человеком, можно было бы пригласить девушку в театр, прийти послушать ее доклад на университетской конференции, а потом напроситься на торжественное закрытие ее кавалером, да на каток позвать, в конце концов… И разобраться, любовь это или нет, и есть ли шанс добиться взаимности… Но он был кайзером Галактического Рейха, а это означало, что любой знак внимания, оказанный им женщине, тут же превратится в дело государственной важности… Хель. Календарь светских мероприятий то же особых надежд не внушал – может, он пересечется с ней еще раз до весны, а может и нет… Все-таки поправки к трудовому законодательству проще и понятнее, право слово.
Алек не знал, как поступить, и был вполне близок к тому, чтобы начать, как говорится, «делать глупости», но к счастью тут служебные дела привели на Феззан коммодора Миттермайера.

Феликс при любой возможности старался вытащить его из дворца, даже если они собирались все лишь выпить и поговорить; вот и сейчас они сидели на втором этаже одного элитного офицерского клуба. Персонал здесь не терялся и не лебезил перед высокопоставленными гостями, но при этом никто не мешал и не подслушивал. Они выпили бутылку вина, обсуждая разные новости, заказали вторую…
- Что-то ты какой-то странный сегодня, - заметил Феликс, когда бутылку принесли. – Что-то случилось?
- Да не то что бы… Вот скажи мне, Миттермайер фон Ройенталь, - Феликс поднял бровь, заинтригованный обращением, - ты когда-нибудь ухаживал всерьез за приличной девушкой?
Феликс присвистнул.
- Насколько всерьез и насколько приличной?
- Настолько, что если я покажу, что она мне нравится, нас тут же поженят. Вернее, попытаются поженить, а она сбежит куда-нибудь на Один, если не дальше.
- Все так плохо?
- Не знаю. Умом понимаю, что торопиться не стоит, но я бы хоть завтра сделал ей предложение! Да только она его не примет, не пойдет она замуж за кайзера. Вот у Александра Зигфрида есть какие-то шансы, но для этого нужно время, и….
Феликс помотал головой:
- Так, Алек, кончай темнить и говорить загадками. Кто она?
- Ангелика Кесслер.
- Так она ж еще ребенок!
Алек усмехнулся.
- Время идет не только для нас, коммодор. Ей уже 17, она учится в Университете и собирается делать карьеру в полиции.
Феликс не сдержал смешок.
- То есть ты все-таки нашел девушку, которая не падает от тебя в благогове йный обморок?
- Да не смейся ты!
- Ооо… Дружище, да ты влип!
Алек пожал плечами.
- Должен же я был когда-нибудь. Ты вон уже три года как «влип», я раньше думал такое вообще не возможно.
На лице Феликса появилась беззащитная улыбка.
- Да уж…
- Феликс, я не знаю, что делать. Я хочу за ней ухаживать, я хочу по-человечески, без речей о судьбах нации и родины, но нам ведь не дадут….
- Не переживай, придумаем что-нибудь. Лин защитила свой диплом, приедет через неделю, организуем вечеринок, соберем «золотую молодежь»….
Алек скривился, а Феликс продолжил как ни в чем не бывало:
- Дадим вам поводов встречаться, внимание на себя отвлечем, если что… Надо будет, Ани с мужем тоже помогут. Не волнуйся, Алек, завоюешь ты свою прекрасную принцессу, все у вас будет хорошо.

***
Средний ребенок в семье, Ангелика Кесслер была, что называется, папиной дочкой. В детстве, пока мама возилась с малышами, а старшие сестры обсуждали наряды и мальчиков, маленькая Ангелика забиралась в отцовский кабинет и вместо книжек со сказками листала старые отчеты. Ульрих Кесслер дочку не гнал – ему и так удавалось проводить с детьми куда меньше времени, чем хотелось, а работать она не мешала. Наоборот, ее непосредственный интерес порой напоминал усталому флот-адмиралу, почему он выбрал именно эту службу. С годами оказалось, что, кроме интереса, у девочки есть еще и способности, и четкое желание заниматься именно криминальным правом, а не коллекционированием ухажеров. Родители, в общем, не возражали – то ли потому, что уважали ее выбор, то ли потому, что рядом с сестрами Ангелика и правда смотрелась гадким утенком. Так или иначе, но к 17ти годам Ангелика куда лучше разбиралась в людях вообще, чем в мужчинах в частности.
Поэтому то, что коммодор Миттермайер фон Ройенталь и его подруга? невеста? возлюбленная? фройляйн Минц занимаются сводничеством, она поняла почти сразу, а вот то, что она, кажется, всерьез нравится кайзеру Александру – только через месяц. А то, что он нравится ей – почти через два.

Апрель в этом году, как и март, выдался настолько дождливым, что каждый солнечный день казался сокровищем. Поэтому, вернувшись с занятий и наскоро перекусив, Ангелика устроилась с книгами в саду. Дома все равно никого не было – родители уехали к Бригите, знакомиться с первым внуком, а мальчишки по такой погоде будут до темноты гонять мяч на школьном дворе. Не успела она прочитать и пары страниц, как ее отвлек шум подъезжающей машины; кто бы это мог быть, кто-то не знает, что отца нет? Знакомый черный автомобиль, не такой роскошный, как официальный белый, но все равно не ошибиться. Значит, не к отцу. К ней. Встала, отложила книгу, торопливо отряхнула крошки с платья – первый раз он приехал именно к ней, раньше они просто встречались где-то, куда так или иначе были приглашены оба. И не просто приехал, а с цветами. И цветы были не от официального дворцового поставщика, это она могла сказать точно… Подошел почти вплотную.
- Фройляйн. Опять я отрываю вас от книг.
- Ничего страшного, Ваше Величество. Как мы с Вами недавно выяснили, на книгах свет клином не сошелся.
Улыбнулся несколько смущенно и замолчал, и похоже забыл, что пришел не с пустыми руками.
- Вы с цветами, Ваше Величество?
Опомнился и протянул их ей.
- Семейные традиции, фройляйн. Сегодня я не мог прийти к Вам без букета.
- А. Но кто же Вам помог его выбрать, если коммодор Миттермайер уже неделю как уехал?
Он опустил глаза и залился краской, как мальчишка, и Ангелике немедленно стало стыдно. Она взяла букет у него из рук, вдохнула запах…
- Вы что-то хотели сказать, Ваше Величество? Именно сегодня?
Он сглотнул, посмотрел сначала на букет, потом ей в глаза и тихо произнес:
- Фройляйн Ангелика, я люблю Вас. И прошу Вас стать моей женой.
Вдохнула еще раз – все-таки аромат у азалий потрясающий – и также тихо ответила:
- Я согласна.

***

Ее Величество Хильдегарде как раз заканчивала разбираться с бумагами от Благотворительного фонда Лютца, когда ее отвлек звонок комма.
- Да, Аннет?
- Его Величество хочет с Вами поговорить, и спрашивает, можете ли Вы его принять.
- Сейчас?
- Да.
- Да, конечно. Жду.
Странно, Алек последние месяцы ее едва ли не избегал, и она даже догадывалась почему, а теперь вдруг почти официальный визит… Что там такого, что не могло подождать до ужина?
Вошел, собранный и серьезный, отдал легкий поклон…
- Что-то случилось?
- Нет. Прошу прощения, если напугал. Просто у меня к тебе просьба.
- Слушаю.
- В воскресенье премьера в Императорском театре, кто-то из нас должен там быть, а я не смогу.
Да, никакой срочности в проблеме, и вообще это не проблема… Или проблема не в этом?
- У тебя другие планы?
- Да. Мне нужно нанести визит флот-адмиралу Кесслеру.
Вот тут он ее действительно озадачил. Кесслеры ведь только в субботу сами вернутся на Феззан…
- Зачем?
- Просить руки фройляйн Ангелики. Формально, конечно, в этом нет необходимости, так как она уже совершеннолетняя, но все же стоит соблюсти приличия.
Сохранить невозмутимое выражение лица Хильде стоило больших усилий.
«Ах ты маленький паршивец! И все с таким видом, будто и правда обсуждает премьеру в театре…»
Надо сказать, вариант идеальный, но неужели Алек просто сдался и пошел делать предложение первой попавшейся «подходящей кандидатуре»? Или нет, тогда бы он вел себя по-другому…
- Я так понимаю, с самой фройляйн Ангеликой ты уже разговаривал?
- Да.
И тут он наконец не выдержал, и деловая маска исчезла с его лица, оставив вместо себя неуверенную улыбку. Похоже, фройляйн Ангелика ему и правда небезразлична… И хвала Фрейе.

***
Как и все присутствующие в этот миг в Гербовом зале Императорского дворца, флот-адмирал Кесслер не отрываясь смотрел на главные двери, ожидая появления жениха и невесты. «Как в сказке» - шептались дамы по залу, и все действительно походило на сказку – младшая дочь, про которую все и думать забыли, выходит замуж за принца. Даже не за принца, за императора!
Однако тогда, в апреле, когда кайзер Александр пришел просить руки его дочери, меньше всего Кесслер думал про сказку со счастливым концом. Нет, он конечно сказал все те слова, что и должен был сказать по такому поводу, но… Еще много лет назад, когда Ангелики и на свете не было, всем заинтересованным лицам было очевидно – с политической точки зрения, с точки зрения сохранения баланса сил, на роль будущей кайзерин лучше всего подходили фройлейн Кесслер и Миттермайер. То есть дочери семей, и так максимально приближенных к трону – в силу и положения, и личных связей. Кесслер не сомневался, что, если кайзер задумывался о своей женитьбе именно в таком ключе,то пришел бы к тому же выводу, да и Ангелика могла согласиться ровно по тем же соображениям. В конце концов, в его доме все дети знали: благо Рейха иногда стоит выше собственных желаний. Да, из Ангелики получится хорошая кайзерин (и он мог это утверждать объективно, не только потому, что она была его любимицей), и Александр Зигфрид ее никогда не обидит, но достаточно ли этого для счастья?
Но все сомнения флот-адмирала исчезли, стоило ему увидеть, как новоиспеченные жених и невеста смотрят друг на друга, особенно когда думают, что больше их никто не видит.
Наконец заиграла музыка, двери отворились, и будущие молодожены начали свой путь по залу.
- Красивые какие оба, - выдохнула Марика рядом с ним. Да. Красивые. Взрослые. Счастливые.

Жених и невеста шли по залу, улыбаясь гостям. Подошли к флот-адмиралу Кесслеру с супругой, поклонились и приняли благословение, потом к стоящей напротив Ее Высочеству принцессе Грюневальд, Ее Величеству Императрице Хильдегарде… Поднялись наверх.
- Настоящим провозглашаю: 5ого сентября 27ого года по новому имперскому календарю Александр Зигфрид фон Лоэнграмм и Ангелика Кесслер стали мужем и женой.
- Sieg Kaiser! Hoff Kaiserin! Sieg Kaiser Alexander! Hoff Kaiserin Angelika!

---

про Алека

Тут Александр Зигфрид обиделся, что мы его вроде как игнорируем, и вытребовал себе кусок текста. В общем, сидит принц Алек накануне коронации и вспоминает всякое разное. Фанон общий с Анориэль и Лаймэ, плюс кусочек фанона стащен у Кота Изерлонского с ведома последнего.

читать

Александр Зигфрид фон Лоэнграмм, которому оставалось всего 12 часов до момента, когда он официально станет Александром I, кайзером Нойе Рейха, сидел за столом в своей комнате. Он понимал, что, по идее, ему еще час назад надо было лечь, но сон не шел ни в какую. Повторять речь было уже бессмысленно и даже в чем-то вредно, поэтому он достал компакт с подборкой фотографий и запустил их в случайном порядке. В конце концов, предаваться воспоминаем и размышлениям – тоже вполне достойное занятие для ночи перед коронацией, правда ведь?

Вот они с Феликсом за симулятором, детский вариант, конечно же, больше стрелялка, чем тактическая задача, и, судя по лицам, «сражение» в самом разгаре. Сколько им здесь, восемь-девять? Наверное, да, Феликс как раз начинал готовиться к экзаменам в военную академию, а сам Алек думал, как бы ему так устроить, чтобы поступать вместе с другом, а не через год со сверстниками. И тут оказалось, что и кайзерин, и Государственный совет считают военную академию заведением, не подходящим для будущего правителя, и вообще весь план его образования давно уже разработан, и от его желаний в нем мало что зависит. Ну и истерику он тогда закатил, до сих пор вспомнить стыдно, ни мама, ни тетя ничего поделать не могли… Только дедушка Франц - хвала Одину, тогда еще живой и здоровый – сумел достучаться до расстроенного и обиженного на весь мир мальчишки. Достучаться и объяснить, что «не в академию» это еще не конец света. Правда, тогда с действительностью Алека примирило только то, что некоторые курсы он все-таки будет слушать и сдавать в академии, и да, если ему так хочется, с потоком Феликса. А так дедушка оказался прав, как всегда – ему понравилось учиться в нескольких заведениях сразу, и программа, составленная для него, была всегда интересна. И то, что они с Феликсом формально не были однокашниками, ничуть не охладило их дружбы и совершенно не мешало их совместным эскападам, которые и Хайнрику, и императорской охране доставляли немало нервотрепки.
Впрочем, несмотря на все их рискованные затеи, серьезно влипли они только один раз, всего год назад, почти взрослыми, когда их уже больше интересовали кафешки и девочки, а не старые крейсера. Тогда и выяснилось, что это они только думали, что сбегали тайком и гуляли без присмотра, а на самом деле подчиненные Кислинга всегда были где-то неподалеку. И спасибо Одину за это, потому что без их вмешательства та пьяная драка, в центре которой они случайно оказались, могла бы иметь весьма неприятные последствия. А так предстоял только разговор с Ее Величеством, синяки и ссадины надо же было как-то объяснить. И Алек старательно готовился отстаивать свое право на кусочек «нормальной жизни» вне официального расписания, ну и доказывать, что он уже достаточно взрослый, и вообще именно он был инициатором. Хорошо хоть у Феликса была увольнительная, так что о нарушении воинской дисциплины речь все-таки не шла. Но спорить почти и не пришлось, потому что внезапно оказалось, что мама ничего не имела против свободы, только против беспечности.
- Я понимаю, Александр, что тебе хочется отдыхать и развлекаться, ‘как все’, хотя бы иногда, но ты должен помнить, что ты не обычный юноша. Есть много таких, кто желает тебе зла – из ненависти, мести или корысти, но и твоя безопасность – это залог мира и покоя не только тебя и твоей семьи, но и всей Галактики. Дело не в том, сколько тебе лет, а в том, что ты – фон Лоэнграмм, и с возрастом это не изменится. Если ты уже достаточно взрослый, чтобы самому не забывать о таких вещах, я буду только рада. В конце концов, они ведь вам не мешали?
Алек, пораженный таким поворотом дела, смог только покачать головой, зато обрел дар речи Феликс, который до этого старался слиться с обстановкой.
- Нет, не мешали, Ваше Величество. Полковник Кислинг, - тут он обернулся к четвертому человеку, присутствовавшему при разговоре, - примите наше восхищение профессионализмом ваших подчиненных.
Тот поклонился.
В общем, с такими аргументами тяжело было спорить, тем более когда оказалось, что о подробностях их похождений служба Кислинга ни флот-адмиралу Миттермайеру, ни кайзерин не докладывала. Возвращались целыми-невредимыми, и ладно.
Алека вернулся к фотографиям. Снова они с Феликсом –в саду у тети, за обедом у Миттермайеров, играют в теннис в Академии… А вот это уже из другой оперы, официальный снимок, сделанный фотокорреспондентом центральной имперской газеты – с заседания Госсовета, посвященного первому созыву Галактического парламента. Мама, естественно, в центре кадра, а он справа, весь такой причесанный, серьезный и официальный…
…Мама стала брать его на всякие совещания и заседания вскоре после того, как ему исполнилось двенадцать. Не на все, конечно, далеко не, но регулярно. И после всегда спрашивала, что и как он понял из происходящего, отвечала на вопросы, сама спрашивала его мнение, если поднимались какие-либо проблемы, интересовалась, какие пути решения он видел... И никогда не смеялась, какие бы глупости он не говорил (а сейчас Алек уже мог честно признать, что временами предлагал просто феерическую ерунду). Но мама правда не смеялась, а всегда терпеливо объясняла, что именно сработает, а что нет, и какие будет иметь последствия. Со временем эти «уроки» превратились в споры, совместные поиски наилучшего решения, иногда ему даже удавалось убедить Ее Величество в своей правоте… Один, а ведь с завтрашнего дня они поменяются ролями! И это мама сможет лишь советовать, а право решать теперь будет за ним, и ответственность за последствия тоже… Он ведь хотел этого, разве нет?
Алек поежился, вспоминая отвратительную сцену, случившуюся у них месяц назад, хорошо хоть без свидетелей. Они тогда кардинально не сошлись во мнениях, и Алек был так уверен в своей правоте, что почти не слушал ее аргументов, да и свои толком не формулировал, просто уперся как Биттенфельд. Кончилось тем, что императрица сказала «вот через месяц можешь делать, что хочешь, а пока я отвечаю за сохранность Рейха!». Он в ответ вспылил, наговорил много такого, чего говорить было точно не надо. И кипел бы еще неделю в праведном гневе, но к счастью вечером позвонил Феликс, делиться новостями про очередной выпускной экзамен, ну и конечно сразу понял, что что-то не так. Вытащил из Алека слово за слово всю историю, и Алеку хватило одного выражения лица друга, чтобы понять, что где-то он наверное все-таки был не прав. На следующий день он пошел и извинился, и как принц, и как сын, и, как говорится, инцидент был исчерпан, но некий осадок всё же остался. К тому же были в его окружении те, кто говорил, что ему сразу после коронации надо жестко себя поставить, чтоб никто не сомневался, у кого теперь власть… Не Феликс конечно же, младший Миттермайер сам был слишком почтительный сын, чтоб такое говорить или даже думать, но и без него находились желающие. И Алек слушал.
А сейчас вдруг похолодел – а что если мама и правда завтра не только наденет на него корону, но и передаст всю власть, сразу, без остатка? Решит, что с нее хватит, и пусть он теперь один справляется? Нет, есть, конечно, Кабинет министров, и Государственный совет, и даже парламент, в конце концов, но подписывать-то все равно ему. И отвечать тоже. Алек встряхнулся, прогоняя ненужные мысли. Принцу вообще негоже испытывать страх, а накануне коронации – тем более.
Но он быстро пролистал еще несколько официальных снимков, пока наконец не нашел что-то неформальное, старый кадр, они еще совсем маленькие здесь… День рождения? А, нет, это свадьба флот-адмирала Кесслера. Вон адмиралы на заднем плане, вот дамы справа, а они, дети, в центре катаются с маленьких горок, под присмотром Эмиля и Хайнрика. Эмиль по случаю торжества в парадной форме курсанта Медакадемии, а Хайнрик в гражданском, зато со значком Феззанского университета. Эмиль потом и рассказывал Алеку, уже когда вернулся со стажировки на Хайнесене и вошел в число лейб-медиков, что именно свадьба Кесслеров была первым масштабным торжеством после императорской свадьбы. Она же знаменовала собой окончание неофициального траура, до той поры царившего в столице Нойе Рейха, несмотря на гордо развевавшиеся флаги. И правда, вот и мама смеется, счастливая за свою подругу, и тетя улыбается, разговаривая о чем-то с фрау Миттермайер…
Воспоминания прервал стук в дверь и мамин голос:
- Алек? Можно войти?
Принц остановил программу на компакте, по привычке оглядел комнату – не слишком ли большой беспорядок, и, посмеиваясь над собой, пошел к двери.
- Волнуешься? – спросила Хильда, входя.
Пожал плечами.
- Немного.
Они вернулись к столу, Алек с извиняющейся улыбкой убрал книги со второго стула, сели. Хильда чуть повернула к себе компакт, чтобы лучше разглядеть застывшую фотографию, сдвинула брови, тоже, наверное, не сразу вспомнив, что это и когда.
- А, - узнала. – Надо же, как время летит…
Да. Алек вдруг понял, что с момента, пойманного на снимке, не только он вырос, но и мама изменилась. Нет, он и в мыслях не смел сказать «постарела», она по-прежнему самая красивая женщина в Галактике, но… Эти пятнадцать лет не прошли для нее бесследно.
Хильда перевела взгляд с фотографии на сына, коснулось рукой его щеки…
- Вот и ты уже совсем взрослый…
- Мама…, - вдруг вернулся недавний страх, но не может же он сказать «не бросай меня»? Он взрослый мужчина, без пяти минут кайзер, он не может себя вести как трехлетний несмышленыш, боящийся темноты! – Я много глупостей наговорил в последние месяцы, но на самом деле… Я не хочу, я не готов оставаться один в тронном зале.
- Это ничего. Я, знаешь, тоже пока не готова оставить тебе один на один с Рейхом, сынок.
Провела рукой по волосам, как в детстве, и, как в детстве, весь страх и волнение куда-то делись, и пришла спокойная уверенность. Он справится.

---

Смотрю Спиральный лабиринт

впечатления по ходу

Ян прекрасен, но кто бы сомневался.

Джессика оказывается смолоду увлекалась протестами.

Кассельн внезапно неведомо крут, нет, мы и так знали, что он не промах, но масштаб.

Ян заваривает себе чай из пакетика! Ужас! Юлиана ему срочно.

Параллели отсюда и до обеда, и это только начало....

А вот в Союзе, в отличие от Империи, знали что не надо злить женщин!

---

Логгостих дурацкий, одна шт

нагнано написано при участии  Shatris Lerran

Давно же известно, что, как ни старайся,
У кадров все тот же маршрут -
Опять у кого-то убили Кирхайса,
А скоро и Яна убьют.

Готовишь платочки, готовишь и печень -
Чай с бренди и виски с вином...
Не то чтобы было от этого легче,
Но есть хоть стоп-кадр с пятном.*

Но есть зато повод собраться в реале
Впервые за несколько лет**
И всем тем, кто выжил, устроить в финале
Танаке назло хэппи-енд.

*Имеется в виду кровавое пятно на Трунихте из 98ой серии.
**Некоторое преувеличение, конечно, но мы и правда давно не пили тематически, только по жизни.

---

Логгопроза....

Продолжение истории Мюллера и Фредерики, начатой  Shatris Lerran. Фанон у нас общий, а непосредственная предыстория здесь zhurnal.lib.ru/s/shatris_l/06logh_juststarting.... , здесь zhurnal.lib.ru/s/shatris_l/07logh_obelisk.shtml и даже немного здесь zhurnal.lib.ru/s/shatris_l/04logh_felix.shtml . Также небольшой кусочек фанона стащен у Изерлонского Кота с разрешения последнего .

Большое-пребольшое спасибо  Shatris Lerran за совместное создание фанона и редактуру текста.

Помимо главных героев, в кадре появляются Юлиан Минц и ее императорское величество Хильдегарде, помянуты Миттермайеры, Кассельны и другие хорошие люди.

читать про любовь

Полномочный представитель Новой Империи в Баалатской автономии флот-адмирал Нэйхардт Мюллер сидел за своим рабочим столом и перечитывал финальную версию докладной записки Ее Величеству, посвященной старту президентской предвыборной кампании на Хайнессене. Дойдя до конца первой части, Мюллер покачал головой, посмеиваясь над собой. Ведь читал же Баалатский кодекс, и не совсем по диагонали – там было черным по белому написано, один человек может оставаться на посту президента не более двух сроков подряд. Читал, и все равно толком не понимал, что это означает, пока не увидел имена кандидатов на будущих выборах. Интересно, а на Феззане какая будет реакция?

Впрочем, помимо удивления тем фактом, что демократы соблюдают собственные законы, опасаться было нечего. Различия в намерениях кандидатов касались внутренних дел автономии, явных антиимперских лозунгов ни у одного из них не было, да и скрытых не чувствовалось. Судя по всему, грядущая смена власти вряд ли «приведет к каким-либо серьезным трениям», проще говоря, вряд ли вернет Баалатской автономии статус главной головной боли Нойе Рейха. Что приводило ко второй части доклада, которую Мюллер перечитывал уже третий раз, и все никак не мог подписать.

…Еще год назад, когда были приняты поправки к кодексу, касающиеся статуса автономии, кайзерин предлагала Мюллеру сменить поле деятельности. «Вы прекрасно справляетесь со своей работой, флот-адмирал, но я боюсь, что теперь Вам здесь станет скучно. Между тем в Империи много мест, где Ваши таланты весьма пригодятся». Он тогда возразил, что любой закон, как и поправки к нему, нужно начать претворять в жизнь, чтобы понять, работает он или нет, но если он нужен Империи в другом месте… Тогда все осталось как есть, но за прошедшие месяцы Мюллер убедился, что кайзерин была права. Его должность здесь постепенно превращалась в синекуру, с которой легко мог справиться кто-нибудь из гражданских администраторов нового поколения, подросшего на Феззане со времени переноса столицы… И предвыборная кампания была наилучшим периодом для того, чтобы подготовить такого преемника.

Мюллер оставил доклад открытым на последней странице, встал из-за стола и направился к окну. Нет, он не лукавил тогда перед кайзерин, но была, была еще одна причина, по которой он не хотел покидать Хайнессен. И сейчас не хотел. Остановившись у окна, флот-адмирал посмотрел на улицу, в сторону президентского дворца, которого конечно не было видно за другими высотками. Фредерика… За минувшие годы они стали почти друзьями, часто встречались в неформальной обстановке, иногда даже – по неформальным поводам (раза три-четыре в год, как правило в доме у Минцев). И возможно не было так уж самонадеянно с его стороны полагать, что они оба получали удовольствие от этих встреч. Но все равно в первую (да и во вторую и в третью) очередь их объединяла работа. Когда Фредерика Гринхилл-Ян станет частным лицом, какие поводы для встреч и темы для бесед он будет находить, даже если останется на Хайнессене? Да и захочет ли она его видеть, а даже если захочет – много ли надо ее старым недоброжелателям, чтобы устроить грандиозный скандал вроде того, что сотрясал пару лет назад здешний университет?

Мюллер набрал воздуха в грудь и на одном дыхании быстрыми шагами вернулся к столу и резким движением подписал доклад. Выдохнул, убрал в конверт, подготовил к отправке… Еще один вдох-выдох, на этот раз медленно и глубоко. Может быть, когда Фредерика Гринхилл-Ян станет частным лицом, а он будет улетать с Хайнессена, может быть тогда он сумеет сказать все то, о чем так старался не думать во время официальных встреч…

***
Сорокапятилетие со дня рождения адмирала Яна в столице Балаатской автономии праздновали с размахом. Едва ли не с большим, чем на Феззане – годовщину коронации кайзера Райнхарда и основания династии Лоэнграммов. Координатором и организатором торжеств (а они шли неделю) выступало сравнительно недавно созданное Историческое общество, официальные власти не имели к этому никакого отношения. И, насколько Мюллер мог судить, ни госпожа Президент, ни Юлиан Минц особого удовольствия от происходящего не испытывали, хотя честно появлялись на соответствующих мероприятиях. Представитель Империи тоже был зван на некоторые из них, и, надо признать, вполне понимал реакцию бывших изерлонцев. Если в книгах Минца и Аттенборо Ян Веньли представал живым человеком, пусть и весьма неординарным, то происходящее сейчас имело весьма мало общего с жизнью.

Прием, завершающий торжества, проходил в Музее науки и техники, и атмосферу на нем нельзя было назвать ни естественной, ни непринужденной. Неудивительно, что Фредерика, да и часть других гостей, исчезли с него сразу после окончания официальной части; Мюллер был бы рад последовать их примеру, но сначала его поймал для разговора один из кандидатов в президенты, потом нужно было обязательно поговорить со вторым, дабы лишний раз подчеркнуть нейтралитет Империи в этом вопросе…. Наконец все условности были соблюдены, все дипломатические реверансы сделаны, и можно было уйти. Однако вместо того, чтобы сразу отправиться домой, Мюллер поднялся в верхнюю галерею Музея – там была интересная выставка моделей боевых кораблей Альянса, от ледяных судов Але Хайнессена до участвовавших в финальной битве за Изерлон, и флот-адмирал был непрочь как следует ее посмотреть, когда еще случай представится,
да еще и без толпы вокруг.

В галерее и правда было пусто, однако вскоре Мюллер услышал странный и несколько неуместный звук, похожий на прерывистое дыхание, как будто кто-то пытался пересилить боль или что-то в этом роде. Флот-адмирал ускорил шаги и
вскоре увидел – в боковой комнате, возле одного древнего спартанца стояла женщина и пыталась сдержать рыдания, судорожно сглатывая и сжимая кулаки. Не просто женщина – Фредерика! Мюллер даже не сразу поверил, что это она, он только однажды до этого видел ее в слезах – когда вскоре после прошлых выборов выползли на свет остатки патриотов-рыцарей и подорвали президентский дворец, погибли люди…. Тогда было понятно, но сейчас? Здесь? В одно мгновение адмирал оказался рядом с ней.
- Что-то случилось, госпожа Президент? – Один, как же нелепо звучит обращение! – Позвать кого-нибудь?
Она замотала головой, и Мюллер замер, понимая, что, наверное, должен уйти, но не в силах оставить ее.
- Я… так больше не могу, - вдруг заговорила она, прерываясь на всхлипывания. – Я так больше не могу. Я знаю, мы сами это начали, но… То, что они из него делают, то, что они делают из меня… Я больше не могу здесь, я больше не могу быть надгробием для святого Яна!
И тут президент Баалатской автономии уткнулась ему в плечо и разревелась, как обыкновенная женщина, уставшая от всего того, что взяла на себя. Мюллер осторожно обнял ее, оглушенный стуком собственного сердца. Все что угодно, только бы у нее не было больше причин плакать. Все, что угодно, только бы никто никогда больше не смог причинить ей боль…
- Все будет хорошо, госпожа… Фредерика, все будет хорошо, одно Ваше слово, я увезу Вас отсюда куда скажете, на Феззан, на Один, в другую Галактику, где Вас никто не найдет и не тронет…
Постепенно всхлипывания стихли, Фредерика подняла голову, встретила его взгляд… И тут флот-адмирал Нэйхардт Мюллер совершил свой самый рискованный поступок, перед которым меркли все его боевые сражения – он наклонился и поцеловал ее. Спустя мгновение или вечность поцелуй (поцелуй, на который она ответила!) кончился, и он снова смотрел в ее глаза, блестевшие от слез.
- Вы очень хороший человек, Нэйхардт. - Великий Один, она назвала его по имени! - Вы заслуживаете того, чтобы быть первым и единственным в чьем-то сердце…
- Возможно. Но, к сожалению, мало кто из нас получает то, что заслуживает.., - он на мгновение запнулся, но все, что столько лет копилось у него на сердце, выплеснулось в одной короткой фразе. - Я люблю Вас, Фредерика, я сделаю все, что Вы скажете…
Тут она снова уткнулась ему в плечо, и он крепче прижал ее к себе, не решаясь больше сказать ни слова.

…Когда-то давно Мюллер прочел, что надежда может принести больше боли, чем ее отсутствие. За те дни, что прошли после их разговора, он в полной мере понял истину этих слов. А уж официальное совещание в департаменте образования, на котором они оба должны были присутствовать, и провели полдня в трех шагах друг от друга, стало для него настоящей пыткой. Но вечером наконец зазвонил комм – по тому самому защищенному каналу связи…
…Они по-прежнему были очень заняты оба, и должны были быть предельно осторожными. Мюллер уже прекрасно знал, что некоторые «демократические» журналисты дадут сто очков вперед самым отъявленным дворцовым сплетникам старого Рейха, и он бы скорее умер, чем дал им бросить хоть малейшую тень на Фредерику. И все же сейчас он иногда мог держать ее за руку; не так давно это было пределом его мечтаний. Да, теперь ему хотелось большего, но он знал, что не позволит себе торопить ее. И даже если ему придется ждать еще годы до следующего шага – он дождется.

Впрочем, им не так уж долго оставалось прятаться и разрываться между делами. Два месяца до выборов, потом еще столько же или чуть меньше пока Фредерика передаст дела своему преемнику, а он – своему… К счастью, оба кандидата на пост президента Баалатской автономии и правда были людьми адекватными, и, хотя Фредерика официально поддерживала только одного из них, победа второго не стала бы трагедией и не означала бы разрушение всего того, что удалось достичь. Мюллер тоже верил в способности своего сменщика на посту Полномочного представителя, хотя все-таки странно было передавать дела гражданскому лицу…

***
Выборы прошли более-менее спокойно. Официальное объявление итогов было назначено на 14 июня, после чего флот-адмирал Мюллер должен был лететь на Феззан с докладом и за новым назначением. Мюллер знал, что было несколько постов, на которых кайзерин и кабинет министров хотели бы его видеть, хотя в свете нынешнего положения дел он вполне допускал мысль, что ему придется уйти в отставку. Впрочем, он был к этому готов.
Незадолго до отлета он получил приглашение от Юлиана Минца на обед в неформальной обстановке; они давно толком не виделись, кроме официальных поводов, все из-за той же предвыборной занятости, хотя флот-адмирал вынужден был признаться себе, что он избегал советника. Так или иначе, Минц был полноправным членом семьи Ян, и Мюллер в сложившейся ситуации чувствовал себя неловко, тем более, насколько он знал, перемена в их отношениях с Фредерикой все еще оставалась тайной. Однако разговор между ними тек как всегда, легко и непринужденно касаясь множества тем. И только под конец,
когда они уже встали и собирались прощаться, Юлиан вдруг посерьезнел.
- У меня к Вам одна просьба, флот-адмирал Мюллер.
- Да?
- Конечно, у нас сейчас нет войны, но все же – не погибнете раньше срока. Второй раз она этого не переживет.
Мюллер не сразу понял, что именно он услышал, а когда понял – сглотнул судорожно, в очередной раз пораженный воспитанником Яна Вэньли. Потом сумел улыбнуться.
- Когда-то меня назвали бессмертным, герр Минц. Будем надеяться, я еще не растерял свою удачу.

***
Все, финишная прямая. Еще месяц, и она свободна – груз, который лежал на ее плечах последние двенадцать лет, наконец будет снят. Вот только сможет ли она стоять без этого груза? Фредерика улыбнулась, напоминая себе, что она теперь не одна, что ей есть на кого опереться в схватке с будущим… Нет, конечно, друзья и соратники по Изерлону никогда не оставляли ее, но у них у всех уже давно были свои семьи, а сколько можно греться у чужого очага и прислоняться к чужому счастью?

Придя домой после той встречи в Музее, Фредерика не могла найти себе места, разрываясь между тем, что чувствовала, и тем, что, по своим представлениям, должна бы чувствовать. Не выдержав, она отправилась в гости к Кассельнам, благо было рядом, и Ортанс, святая женщина, не задавая лишних вопросов, тут же отправила мужа спать, а они вдвоем заперлись на кухне и просидели чуть ли не до утра. И, как всегда, спокойная житейская мудрость старшей подруги бальзамом легла на мятущуюся душу Фредерики. «Выкинь все эти глупости из головы, - сказала тогда Ортанс. – Ты выполнила свой долг, и если кто и заслужил в жизни еще кусочек счастья, так это ты. И никто в здравом уме тебя не осудит, ни мертвые, ни живые.»
И все же Фредерика еще несколько дней не могла решиться, то ли позвонить, то ли разнести в черную дыру тот самый канал связи. А потом было то дурацкое совещание в одном из департаментов, и она на миг встретилась глазами с Нэйхардтом, и поняла, по-настоящему поняла, что он был искренен тогда, он и в самом деле ее любил, и кто знает, сколько лет…

Фредерика не говорила ничего никому, кроме Ортанс, хотя была почти уверена, что чета Минц в курсе. Более того, оглядываясь назад и вспоминая все эти неофициальные обеды и многое другое, Фредерика начала подозревать, что Катерозе и Юлиан поняли, что происходит, намного раньше ее самой, и даже, можно сказать, способствовали развитию событий по мере сил. Что ж, значит, предстоящий разговор будет не таким тяжелым, как она опасалась поначалу…
Впрочем, их планы на будущее пока были весьма туманны, кроме разве что отлета с Хайнессена. Все зависело от того, с чем Нэйхардт вернется с Феззана. Усилием воли Фредерика подавила вспышку тревоги внутри – императрица Хильдегарде не была склонна кушать своих подданных, особенно таких, как флот-адмирал Мюллер, все будет хорошо…

***
Ее императорское величество Хильдегарде закрыла отчет о ситуации в системе Канопуса, привезенный Фернером, и откинулась на спинку стула, размышляя. И из отчета, составленного нынешним губернатором системы адмиралом Дройзеном, и из комментариев самого Фернера следовал ясный вывод - бывший подчиненный Миттермайера с задачей не справляется. Нет, он навел там порядок после мятежа, но от его порядка до нормальной процветающей провинции было как до Изерлона пешком.
...Как ни тяжело было это признавать, но мятеж, вспыхнувший в Канопусе два года назад, оказался для Новой Империи полной неожиданностью. И его размах, и, главное, его лозунги. Зря они думали, что до конца раздавили терраистскую заразу тогда на Феззане в ту грозовую ночь… нет, с фанатиками и главными интриганами действительно было покончено, но остались сочувствующие. И родственники тех, кто погиб в результате рейдов Кесслера на Одине, экспедиции Валена на Землю, многочисленных покушений… Родственники, которые винили во всем не духовенство Культа, державшее свою паству на наркотиках, но тех, кто его уничтожил. И нашлась пара хитроумных мерзавцев, которые
сумели собрать недовольных и использовать их в своих интересах. Вся система запылала, прежде чем на Одине опомнились, а тогда им уже пришлось просить помощи у основного Рейхсфлота. Что ж, флот-адмирал Биттенфельд был рад поразмяться, а у мятежников, к счастью, не было лидеров масштаба Ройенталя. В космосе битва закончилась довольно быстро, и адмирал Дройзен остался разбираться на планетах. А теперь надо было уже не разбираться, а поднимать провинцию, тем более, что ситуация в система Канопуса влияла и на соседние системы, и в целом тормозила намеченные преобразования в Рейхе. Нет, кого же туда отправить? Конечно, экономисты из министерства уже составили план, и план этот был весьма толков, но кто сумеет претворить его в жизнь?

Хильда закрыла глаза, перебирая имена. Ну конечно! Со стороны, правда, это решение может показаться стрельбой из Торхаммера по воробьям, но Мюллер сможет добиться заметных результатов за пару лет, а не за дюжину, и потом, он поймет, насколько это важно… С другой стороны, было еще как минимум две должности, на которых его способности и опыт очень бы пригодились… Кайзерин сверилась с электронным ежедневником – да, она правильно помнила, аудиенция Полномочного представителя, последняя его аудиенция в этом качестве, была назначена на понедельник. Что ж, посмотрим, что сам флот-адмирал думает по этому поводу…

Аудиенция началась, как всегда, с обсуждения дел Баалатской автономии и прилегающих территорий. Никаких неожиданностей там не было, так что с этой темой они закончили быстро. Неожиданности начались, когда кайзерин собралась перейти к обсуждению вариантов будущего назначения флот-адмирала.
- Ваше величество, - вдруг вытянулся, как на плацу. – Появились новые обстоятельства, о которых я считаю своим долгом Вам сообщить. Возможно, в связи с ними наиболее целесообразным будет решение о моей отставке.
Вот как. Хоть на колено не упал, и то хорошо. Хотя кто знает, не сиди она за столом, может и упал бы. И что это за обстоятельства такие, чтобы из-за них сразу в отставку? Причем не с какого-то конкретного поста, а вообще, и такого человека, как Мюллер?
- Говорите, флот-адмирал, я слушаю, - подчеркнуто нейтральным тоном. Вот расскажет в чем дело, тогда и будет видно, как реагировать.

Рассказал, и императрица еле удержалась, чтобы не рассмеяться в голос и не спросить, все ли военные полагали любовь не совместимой с эффективной работой. «А ведь подобрался, как перед боем, неужели он действительно думает, что я могу быть всерьез недовольна?» Что это, отголоски той древней истории с Ройенталем, или наоборот, последствия долгого общения с демократами и их «свободной прессой»? Конечно, скандал мог бы быть нешуточный, но ведь его не будет. Президент, в отличие от вдовствующей императрицы, звание не пожизненное, тут у демократического строя есть свои преимущества… Хотя ей грех жаловаться.
- Благодарю вас за откровенность, флот-адмирал, но я не вижу причин, по которым Империя должна лишаться ваших талантов.
Это вот Баалатской автономии не повезло… И тут ее осенило. Фредерика Гринхилл-Ян, человек, поднявший Хайнессен из руин и сделавший из этого атомного реактора процветающую планету… Да при ситуации в Канопусе она просто сокровище! Даже если ее участие ограничится тем, что она будет выслушивать мужа по вечерам и поддакивать в нужных местах.
- Напротив, господин Мюллер, есть дело, с которым, я полагаю, только вы сумеете справиться надлежащим образом, - Хильда взяла со стола папку с информацией о системе, протянула собеседнику. – Подумайте об этом.
Взял документы, поклонился, поблагодарил, как положено по этикету, и, получив подтверждение, что аудиенция окончена, вышел. Нужно будет назначить следующую, где-нибудь дня через три-четыре, как график позволит. «А хорошо бы они все-таки официально поженились», - невпопад подумалось Хильде. Тогда был бы законный повод их поздравить и сказать, как она рада за них обоих…


***
Флот-адмирал Мюллер неторопливо шел по одной из оживленных феззанских улиц, улыбаясь всему вокруг. На душе было невероятно легко.
…Он позвонил Фредерике на следующий день после аудиенции у кайзерин. Никаких личных дел, что вы, все строго официально – должен же он успокоить Баалатскую автономию, что Империя признаёт результаты выборов? Должен. А дальше это просто элементарная вежливость со стороны госпожи Президента, поинтересоваться новым назначением Полномочного представителя. Вежливость и предусмотрительность, надо же знать, где и чем теперь будет заниматься дружественный демократии флот-адмирал. И ее ответ на известие о Канопусе тоже был вежливым и официальным, но в переводе на человеческий означал – «я буду рада поехать с тобой». Потому-то он и шел сейчас, будто на крыльях летел, и машину с полдороги услал вперед, чтобы ждали прямо на месте. Совсем без машины было не обойтись – не мог же он придти к Миттермайерам без подарков для детей. Впрочем, забрать подарки из машины он не успел - Ани, игравшая в
саду около дома, заметила его на подходе.
- Дядя Нейхардт, дядя Нейхардт! – вскочила, бросив игрушки, подбежала навстречу. Мюллер с готовностью подхватил девочку на руки, прокрутил пару раз и поставил на землю. Она, не отпуская, тут же потащила его к дому. Ну хоть Ани еще звала его «дядя Нейхардт», а то Феликс, разбойник, уже два года отдает честь и говорит «ваше превосходительство», страшно гордый своим статусом курсанта. Мюллер усмехнулся, вспоминая, как впервые услышал это обращение от мальчишки, в стенах самой академии - Вален тогда уговорил его задержаться на Феззане подольше и прочитать несколько лекций по тактике защиты. Курсантов в главный лекционный зал набилось много – все от
первокурсников до выпускников жаждали посмотреть на очередную «живую легенду» - но не заметить мальчика даже в такой толпе было невозможно. И хотя они с Вольфом уже говорили об этом, и Мюллер знал, чего ожидать, все же первым впечатлением от Феликса Миттермайера в военной форме был шок. Хорошо хоть флот-адмирал за последние годы научился неплохо владеть собой, и вроде бы никто ничего не заметил. Кроме разве что Валена, но тот-то прекрасно понимал, в чем дело. Бедный Феликс, от него же половина инструкторов шарахаться будет, еще до переклички, и потом, какая
ответственность… Впрочем, принцу Алеку не легче, тоже ведь живой портрет своего отца, разве что характер уже заметно что совсем другой, ну так по мирному времени оно может и к лучшему. Ничего, мальчики, похоже, рассудительны не по годам, справятся. Да и Ани, смотри-ка, как вытянулась уже, входную дверь открывает, не вставая на цыпочки… Да, быстро растут чужие дети.
- Мама, папа! – закричала Ани, вбегая внутрь. – Дядя Нейхардт приехал!
«А хорошо, что здесь не надо контролировать выражение лица,» - подумал Мюллер, переступая порог. Конечно, Миттермайер сразу поймет, что что-то сильно изменилось с его последнего приезда, и наверное даже догадается, что именно, хотя они много лет не поднимали эту тему в разговорах. А не он, так Эва, говорят, у женщин на такие вещи глаз наметанный… Но Мюллер и не собирался ничего скрывать. Если и был в Галактике дом, где можно было просто все рассказать, поделиться радостью и быть понятым, так это здесь.

***
Их отлет с Хайнессена больше всего походил на секретную спецоперацию, да по сути ей и являлся. Все было спланировано под руководством генерала Багдаша и при деятельном участии всей старой изерлонской гвардии, рассчитано и выверено по минутам. Сначала Парсифаль торжественно отбыл из Хайнессенского космопорта, после красивых слов, под музыку и объективы телекамер и полетел на Феззан кружным путем (у флот-адмирала Мюллера были обязанности и за пределами Баалатской автономии, и он должен был и там передать полномочия, прежде чем улетать на другой конец Галактики, ну и поклониться местам боевой славы и памяти погибших товарищей). Тем временем миссис Гринхилл-Ян объявила, что не хочет мешать молодым политикам и собирается немного пожить на Лэйкшоре в системе Маровиа - тихой планете со множеством озер, куда во времена Союза многие ездили отдыхать от городских джунглей Хайнессена, да и сейчас тоже, хотя Лэйкшор формально в автономию не входил. Еще несколько шагов, чтобы отвлечь и успокоить самых ретивых журналистов, пока флот-адмирал уже на Феззане официально принимал новую должность – и в конце концов, на полпути между Феззаном и выходом из коридора в старые земли, небольшой торговый корабль "Непокорный" доставил Фредерику на Парсифаль. Самому Мюллеру в голову бы не пришло обращаться с этим к феззанцам, но если Минц считал, что этому Борису Коневу можно доверять, значит и правда можно. А команда флагмана никому лишнего слова не скажет.

- Одно хорошо, - как-то вечером заметил адъютант флот-адмирала Мюллера навигатору Парсифаля за бокалом виски, - что до системы Канопуса лететь долго.
- Что ж тут хорошего? – не понял тот.
- Балда ты. Там на месте наверняка хаос и дел невпроворот, а должен же быть у командира медовый месяц?

---

Внезапно явилась муза

Чужому персонажу Оскару фон Ройенталю

Наверно, можно - на полгода в кому.
Наверно, можно - вовсе без копья.
В моей бы сказке было по-другому,
Проблема в том, что сказка - не моя.

Проблема в том, что я тебе не автор,
Мне не дано, канону поперёк,
Тебя втащить в безоблачное завтра
Через твой гордый, личный Рагнарёк.

Мне не дано... И лучше бы не стало.
В конце концов, ты выбрал это сам.
...Но должность почтальона из Вальгаллы
Я никому, наверно, не отдам.

---

Логгосон....

Видимо, когда Миттермайер месяца три назад во сне у Анориэль приходил к ней на семинар, ему в ИПФ понравилось. Потому что сегодня в моем сне он уже был начальством.

---

Завела еще один аккаунт. В основном для чтения. Ваш Грач.