Когда-нибудь я слезу с этого кактуса, но это будет не сегодня.
С одной стороны, внезапно!музыкой навеяло, с другой — я давно хотел написать что-то подобное.
Пост-канон с воспоминаниями на канон, джен, подразумевается канонный/условно канонный гет.
Берто Салина, Леона Салина, семейство Ноймаринен, Валентин Придд, еще немного совсем мельком, спойлерварнинг: смерть персонажа
около 1900 слов
Берто
Первый адмирал считал, что капитану Салина неплохо бы год-другой провести в северном адмиралтействе, а Гизелла скучала по родителям и хотела показать Мигелито горы и настоящий снег. Одно прекрасно сочеталось с другим, поэтому в начале лета 7 года Круга Ветра «Мориск», сопровождаемый еще четырьмя фрегатами, бросил якорь в хексбергской гавани. В городе их уже ждал младший из братьев Гизеллы и присланный герцогом Рудольфом эскорт — весьма внушительный по мирному времени. Маркус, впрочем, немедленно заверил сестру и зятя, что ни с какими реальными угрозами это не связано: «Просто матушка беспокоится, а отец не стал с ней спорить».
После нескольких визитов и торжественного приема в адмиралтействе, Берто отправил жену и сына в Ноймар, а сам со спокойной совестью вернулся на мостик. В мирное время в Устричном было не так весело, как в Померанцевом, но скучать не приходилось, ни в море, ни на берегу. Зимний Излом Берто встретил, как и положено капитану, на горе в Хексберг, а Весенний собирался встречать в Ноймаре, с женой и ее родичами. Потом, как дороги просохнут — в Олларию, там до Фабианова дня, а после видно будет.
Ни марикьяре, ни кэналлийцев в этом году в Лаик не было, и брать оруженосца Берто не планировал, но он не был в столице с коронации Его Величества Карла — слишком долго для наследника рода Салина. Тем более — для возможного наследника герцога Рокэ когда-же-он-наконец-женится Алва. Отец на эту тему с соберано скандалил не реже, чем раз в год, и уж точно при каждой личной встрече, но пока безрезультатно, и Берто, хочешь не хочешь, приходилось заниматься талигойской политикой.
А талигойскую политику он ненавидел с детства. С того дня, как отец, мрачный, как зимний шторм, вернулся с континента на месяц раньше ожидаемого, а любимая сестра из счастливой невесты, считавшей дни до свадьбы, превратилась в скорбящую найери из старой сказки. И некого было вызвать на поединок и заколоть кинжалом за ее слезы, все виновные и так были мертвы, кроме разве что одного безумного старика…
И именно в тот год отец стал всерьез относиться к возможности в один прекрасный в самом плохом смысле слова день унаследовать Кэналлоа и герцогский титул. Впрочем, Берто осознал это гораздо позже, а тогда просто услышал, как родители ссорились — впервые на его памяти. Матушка почти кричала, что никаких брачных союзов дальше полуострова, а отец возражал, что нет, так уже не получится… Берто, не выдержав, ворвался в комнату и пообещал, что если надо, он женится на ком скажут и когда скажут, только бы Леону оставили в покое. И отец его не выгнал и не наказал за подслушивание, а заговорил с ним, как со взрослым.
За свои слова пришлось отвечать уже через год, но тогда это не казалось Берто такой уж серьезной жертвой — еще бы, в тринадцать-то лет! Все равно некрасивых девушек не бывает, и потом, он же станет моряком, он не будет сидеть дома, как отец, будет бороздить моря, как дядя Хулио и остальные!
Упрекнуть отца в том, что он отступил от своей части договора, было нельзя — предложение наследника Ноймариненов Леона приняла сама, хотя мать ее чуть ли не со слезами отговаривала. Но свадьба состоялась. На торжестве Берто не был, но переписывался с сестрой регулярно, несмотря на расстояния. Собственно, одной из немногих вещей, примирявших его с Лаик в свое время, было как раз то, что дотуда письма из Ноймара доходили за каких-то полторы недели. Однокорытники, конечно, считали, что Берто успел завести себе девчонку в Олларии и переписывается с ней. Надо же было поддерживать репутацию марикьяре!
Леона скучала по морю и восхищалась горами, явно недолюбливала свекровь, но прекрасно ладила с Гизеллой (тебе очень повезло, эрманито, и не вздумай ее обижать — приеду и уши надеру), а о муже сестра почти не писала. Берто никак не мог решить: то ли все было плохо, и Леона не хотела жаловаться — все же сама выбрала, а гордостью дочери Марикьяры не уступали сыновьям, то ли наоборот, все было хорошо, и Леона боялась накликать беду. Торкские перевалы и в мирное время могли быть не менее жестоки, чем море, а уж если война…
С самим зятем Берто как раз после Лаик и познакомился. Генерал Людвиг Ноймаринен — как и генерал Давенпорт — служил тогда на западных границах, а «Франциск Великий» стоял на рейде в Хексберг, так что из Олларии им всем было по дороге. Людвиг Берто понравился — открытый, веселый, совсем не похожий на «сурового северного волка», какими он представлял себе ноймаров. И офицер он, похоже, был отличный, но, увы, все это не отвечало на вопрос, хорошо ли с ним было Леоне.
Потом началась собственная служба, война на Юге, война на Севере, Излом, мориски, соберано, умудрившийся умереть и воскреснуть чуть ли не четыре раза… И можно сказать, счастливый конец, в который уже и не верил никто.
С сестрой Берто первый раз за шесть лет увиделся на коронации, но тогда он был больше занят знакомством с собственной невестой — и да, Леона была права, ему повезло.
Но вот теперь — спустя еще шесть лет — у него наконец был шанс посмотреть на семейную жизнь сестры. В последние дни Зимних Волн они с Людвигом случайно встретились в Доннервальде и дальше в Ноймар ехали уже вместе.
Замок Ноймар встретил их не предпраздничной суетой, а разлитым в воздухе запахом лекарств и мрачным ожиданием. Ожидание завершилось через неделю. Прижимая к себе рыдающую Гизеллу, Берто смотрел, как Людвиг, только что ставший герцогом Ноймаринен, медленно поднимается с колен, не отводя взгляда от смертного ложа отца, делает шаг к жене, и Леона берет его за руку. Что ж, ответ на свой старый вопрос Берто получил. Только обрадоваться почему-то не получалось.
Валентин
— Мой генерал?
Валентин поднял голову от бумаг, и дежурный офицер продолжил:
— Прибыл гонец из Ноймара.
Регулярная почта была позавчера, значит, что-то срочное.
— Проводи.
Валентин бросил взгляд на висящую на стене карту — если последний зимний смотр шел, как задумано, маршал Ариго был сейчас в лагере у Клайнзее, вестовой туда, если что, за день доберется. Сам Валентин в смотре не участвовал, потому что на Весенний Излом собирался домой и, если бы не задержка с бумагами по одному из резервных полков, был бы сейчас уже на полпути к Васспарду. И с новостями, какими бы они ни были, разбирался бы тогда полковник Лецке.
Гонец — смутно знакомый молодой теньент — вошел в кабинет, и, приглядевшись внимательнее, Валентин чуть не задохнулся: значок личной гвардии герцогов Ноймаринен пересекала траурная лента. Досада по поводу собственной задержки испарилась тут же — слишком хорошо Валентин представлял, как ударит эта новость по маршалу. Тем более, со смерти фок Варзов прошло едва ли больше года… И Арно, как назло, на юге.
Нужно было отправить вестовых маршалу и другим старшим офицерам, курьера с личными письмами в Васспард и в Олларию, убедиться, что по ставке не гуляет лишних слухов, позаботиться о должном эскорте и подготовить список распоряжений для тех, под чьим командованием Западная армия оставалась на ближайший месяц. Валентин старался взять на себя все возможные формальности и при этом не спускать с маршала глаз — по крайней мере, пока они не прибыли в Ноймар. В замке уже маршал считал своим долгом не спускать глаз с герцога Людвига, и не в свое дело Валентин не лез.
Рудольф Ноймаринен был сюзереном полунезависимого герцогства, служил Первым маршалом Талига и его регентом, и похороны такого человека, как бы цинично это ни звучало, обещали стать самым масштабным событием в стране после коронации. На них съехалось все дворянство Ноймаринен и соседних провинций, командование двух армий — трех, если считать бергеров, — высшие сановники из столицы и, разумеется, лично Его Превосходительство регент. Говорили, что Его Величество тоже изъявлял желание приехать, но, поскольку еще не до конца оправился от зимних простуд, то вынужден был подчиниться запрету лекарей. Впрочем, и без монаршего присутствия распорядителю похорон хватало работы — приходилось лавировать между военным этикетом, писаными и не писаными правилами талигойской аристократии, традициями Ноймаринен, семейными связями и личным вассалитетом. А еще все это означало политику, и ей надо было заниматься, а очень не хотелось. Почему-то это казалось вопиющим неуважением, хотя старый волк наверняка бы и глазом не моргнул.
В любом случае, Ноймаринен — ближайшие соседи, и хотя бы слушать все разговоры стоило очень внимательно. Слишком многие считали, что «молодой герцог» разбирается только в делах военных, а во всем, что касается управления герцогством и политики Талига, отчаянно нуждается в добром совете. Но даже для того, чтобы просто слушать, требовалась некоторая свобода маневра. Протокол погребальной процессии поставил герцога Придда рядом с графом Гогенлоэ, чем граф по окончании официальной части, увы, не преминул воспользоваться, и как от него отделаться, не нарушая приличий, Валентин пока не придумал.
— Господа, прошу прощения, — раздался вдруг за спиной знакомый голос. — Генерал, можно вас на минуту?
Валентин обернулся. Военный этикет на церемонии возобладал, и все, кто имели на это право, были в мундире. Флотский среди них был один.
— Капитан. Чем могу быть вам полезен?
Берто
Это простые люди могут позволить себе остаться наедине со своей скорбью; те, от кого зависят судьбы страны, и из смерти вынуждены устраивать мистерию на сотни актеров. Берто искренне хотел помочь, помочь делом, а не только молчаливой поддержкой, но… Северные погребальные обычаи от марикьярских отличались разительно, и учиться было некогда. Взять на себя общение с теми, кто приезжал выразить соболезнования, Берто тоже не мог — среди вассалов герцогов Ноймаринен он почти никого не знал, и, если запомнить имена еще было возможно, то прилагающуюся к этим именам историю взаимоотношений на четыре поколения назад — уже нет. А без этого знания от него было бы больше вреда, чем пользы.
Гизелла старалась не отходить от матери, Леона — от мужа, когда позволял этикет и ее собственные обязанности, а Берто большую часть времени до похорон провел с детьми. Если даже Мигелито успел крепко привязаться к деду, то что уж о племянниках говорить! И если хексбергская эскадра из коры и веток, Устричное море из лохани с натопленным снегом и россыпь южных легенд помогали им отвлечься — значит, так тому и быть.
Но от официальных церемоний в детской уже было не спрятаться. «Талигойская политика» во всей своей красе, а знакомых лиц среди присутствующих почти не было. И кто бы сказал Берто еще год назад, что для него окажется большим облегчением встретить Спрута!
…О злоключениях и подвигах полковника Заразы в изломных войнах Берто, конечно же, слышал. Поначалу, правда, было непонятно — то ли они в Лаик ошибались насчет Валентина, то ли Валентин изменился, поврозослев и пережив то, что он пережил, то ли был и оставался скользкой морской гадиной, просто его интересы внезапно совпали с интересами Талига. Берто поставил бы на третье, но, честно говоря, не очень-то он тогда об этом и задумывался. На коронационных торжествах они вежливо раскланивались, но в один из последних дней Арно Савиньяк затащил-таки их обоих к себе в гости. Тогда и выяснились подробности приключений Сузы-Музы и некоторых других историй, и где-то после тоста в память погибших однокорытников, но до того, как закончиласть вторая корзина с бутылками, Берто счел нужным извиниться и извинения были приняты. Потом были официальные поздравления от герцога Придда маркизу Салине по случаю бракосочетания и рождения наследника, Берто, когда пришло время, ответил тем же, и на этом было всё. С Арно они хоть редко, но переписывались, и будь он здесь, было бы проще. Впрочем, зато Валентин наверняка прекрасно знал, кто здесь кто. И вряд ли он откажется помочь...
Берто бы, может, и не решился вмешиваться в чужой разговор и в открытую просить Валентина об услуге — если бы не смутное ощущение, что услуга окажется взаимной. На своего собеседника — господина геренция, который, кажется, приходился ему родней, — Валентин смотрел, как на Арамону в Лаик — то есть как на неизбежное зло, с которым он по какой-то причине вынужден иметь дело. Что ж, благословенно будь унарское братство, позволяющее при желании нарушать условности, не нарушая приличий. И не стоит забывать, что Валентин Придд — не просто бывший однокорытник, он генерал (и когда успел, кстати, тихо же было на Севере), герцог с внушительными владениями за спиной и не последняя фигура в этой самой «талигойской политике» уже сейчас, не говоря о будущем. Будет неплохо, если им удастся найти точки соприкосновения. Отец, по крайней мере, точно будет доволен.
Обзорам
С одной стороны, внезапно!музыкой навеяло, с другой — я давно хотел написать что-то подобное.
Пост-канон с воспоминаниями на канон, джен, подразумевается канонный/условно канонный гет.
Берто Салина, Леона Салина, семейство Ноймаринен, Валентин Придд, еще немного совсем мельком, спойлерварнинг: смерть персонажа
около 1900 слов
Берто
Первый адмирал считал, что капитану Салина неплохо бы год-другой провести в северном адмиралтействе, а Гизелла скучала по родителям и хотела показать Мигелито горы и настоящий снег. Одно прекрасно сочеталось с другим, поэтому в начале лета 7 года Круга Ветра «Мориск», сопровождаемый еще четырьмя фрегатами, бросил якорь в хексбергской гавани. В городе их уже ждал младший из братьев Гизеллы и присланный герцогом Рудольфом эскорт — весьма внушительный по мирному времени. Маркус, впрочем, немедленно заверил сестру и зятя, что ни с какими реальными угрозами это не связано: «Просто матушка беспокоится, а отец не стал с ней спорить».
После нескольких визитов и торжественного приема в адмиралтействе, Берто отправил жену и сына в Ноймар, а сам со спокойной совестью вернулся на мостик. В мирное время в Устричном было не так весело, как в Померанцевом, но скучать не приходилось, ни в море, ни на берегу. Зимний Излом Берто встретил, как и положено капитану, на горе в Хексберг, а Весенний собирался встречать в Ноймаре, с женой и ее родичами. Потом, как дороги просохнут — в Олларию, там до Фабианова дня, а после видно будет.
Ни марикьяре, ни кэналлийцев в этом году в Лаик не было, и брать оруженосца Берто не планировал, но он не был в столице с коронации Его Величества Карла — слишком долго для наследника рода Салина. Тем более — для возможного наследника герцога Рокэ когда-же-он-наконец-женится Алва. Отец на эту тему с соберано скандалил не реже, чем раз в год, и уж точно при каждой личной встрече, но пока безрезультатно, и Берто, хочешь не хочешь, приходилось заниматься талигойской политикой.
А талигойскую политику он ненавидел с детства. С того дня, как отец, мрачный, как зимний шторм, вернулся с континента на месяц раньше ожидаемого, а любимая сестра из счастливой невесты, считавшей дни до свадьбы, превратилась в скорбящую найери из старой сказки. И некого было вызвать на поединок и заколоть кинжалом за ее слезы, все виновные и так были мертвы, кроме разве что одного безумного старика…
И именно в тот год отец стал всерьез относиться к возможности в один прекрасный в самом плохом смысле слова день унаследовать Кэналлоа и герцогский титул. Впрочем, Берто осознал это гораздо позже, а тогда просто услышал, как родители ссорились — впервые на его памяти. Матушка почти кричала, что никаких брачных союзов дальше полуострова, а отец возражал, что нет, так уже не получится… Берто, не выдержав, ворвался в комнату и пообещал, что если надо, он женится на ком скажут и когда скажут, только бы Леону оставили в покое. И отец его не выгнал и не наказал за подслушивание, а заговорил с ним, как со взрослым.
За свои слова пришлось отвечать уже через год, но тогда это не казалось Берто такой уж серьезной жертвой — еще бы, в тринадцать-то лет! Все равно некрасивых девушек не бывает, и потом, он же станет моряком, он не будет сидеть дома, как отец, будет бороздить моря, как дядя Хулио и остальные!
Упрекнуть отца в том, что он отступил от своей части договора, было нельзя — предложение наследника Ноймариненов Леона приняла сама, хотя мать ее чуть ли не со слезами отговаривала. Но свадьба состоялась. На торжестве Берто не был, но переписывался с сестрой регулярно, несмотря на расстояния. Собственно, одной из немногих вещей, примирявших его с Лаик в свое время, было как раз то, что дотуда письма из Ноймара доходили за каких-то полторы недели. Однокорытники, конечно, считали, что Берто успел завести себе девчонку в Олларии и переписывается с ней. Надо же было поддерживать репутацию марикьяре!
Леона скучала по морю и восхищалась горами, явно недолюбливала свекровь, но прекрасно ладила с Гизеллой (тебе очень повезло, эрманито, и не вздумай ее обижать — приеду и уши надеру), а о муже сестра почти не писала. Берто никак не мог решить: то ли все было плохо, и Леона не хотела жаловаться — все же сама выбрала, а гордостью дочери Марикьяры не уступали сыновьям, то ли наоборот, все было хорошо, и Леона боялась накликать беду. Торкские перевалы и в мирное время могли быть не менее жестоки, чем море, а уж если война…
С самим зятем Берто как раз после Лаик и познакомился. Генерал Людвиг Ноймаринен — как и генерал Давенпорт — служил тогда на западных границах, а «Франциск Великий» стоял на рейде в Хексберг, так что из Олларии им всем было по дороге. Людвиг Берто понравился — открытый, веселый, совсем не похожий на «сурового северного волка», какими он представлял себе ноймаров. И офицер он, похоже, был отличный, но, увы, все это не отвечало на вопрос, хорошо ли с ним было Леоне.
Потом началась собственная служба, война на Юге, война на Севере, Излом, мориски, соберано, умудрившийся умереть и воскреснуть чуть ли не четыре раза… И можно сказать, счастливый конец, в который уже и не верил никто.
С сестрой Берто первый раз за шесть лет увиделся на коронации, но тогда он был больше занят знакомством с собственной невестой — и да, Леона была права, ему повезло.
Но вот теперь — спустя еще шесть лет — у него наконец был шанс посмотреть на семейную жизнь сестры. В последние дни Зимних Волн они с Людвигом случайно встретились в Доннервальде и дальше в Ноймар ехали уже вместе.
Замок Ноймар встретил их не предпраздничной суетой, а разлитым в воздухе запахом лекарств и мрачным ожиданием. Ожидание завершилось через неделю. Прижимая к себе рыдающую Гизеллу, Берто смотрел, как Людвиг, только что ставший герцогом Ноймаринен, медленно поднимается с колен, не отводя взгляда от смертного ложа отца, делает шаг к жене, и Леона берет его за руку. Что ж, ответ на свой старый вопрос Берто получил. Только обрадоваться почему-то не получалось.
Валентин
— Мой генерал?
Валентин поднял голову от бумаг, и дежурный офицер продолжил:
— Прибыл гонец из Ноймара.
Регулярная почта была позавчера, значит, что-то срочное.
— Проводи.
Валентин бросил взгляд на висящую на стене карту — если последний зимний смотр шел, как задумано, маршал Ариго был сейчас в лагере у Клайнзее, вестовой туда, если что, за день доберется. Сам Валентин в смотре не участвовал, потому что на Весенний Излом собирался домой и, если бы не задержка с бумагами по одному из резервных полков, был бы сейчас уже на полпути к Васспарду. И с новостями, какими бы они ни были, разбирался бы тогда полковник Лецке.
Гонец — смутно знакомый молодой теньент — вошел в кабинет, и, приглядевшись внимательнее, Валентин чуть не задохнулся: значок личной гвардии герцогов Ноймаринен пересекала траурная лента. Досада по поводу собственной задержки испарилась тут же — слишком хорошо Валентин представлял, как ударит эта новость по маршалу. Тем более, со смерти фок Варзов прошло едва ли больше года… И Арно, как назло, на юге.
Нужно было отправить вестовых маршалу и другим старшим офицерам, курьера с личными письмами в Васспард и в Олларию, убедиться, что по ставке не гуляет лишних слухов, позаботиться о должном эскорте и подготовить список распоряжений для тех, под чьим командованием Западная армия оставалась на ближайший месяц. Валентин старался взять на себя все возможные формальности и при этом не спускать с маршала глаз — по крайней мере, пока они не прибыли в Ноймар. В замке уже маршал считал своим долгом не спускать глаз с герцога Людвига, и не в свое дело Валентин не лез.
Рудольф Ноймаринен был сюзереном полунезависимого герцогства, служил Первым маршалом Талига и его регентом, и похороны такого человека, как бы цинично это ни звучало, обещали стать самым масштабным событием в стране после коронации. На них съехалось все дворянство Ноймаринен и соседних провинций, командование двух армий — трех, если считать бергеров, — высшие сановники из столицы и, разумеется, лично Его Превосходительство регент. Говорили, что Его Величество тоже изъявлял желание приехать, но, поскольку еще не до конца оправился от зимних простуд, то вынужден был подчиниться запрету лекарей. Впрочем, и без монаршего присутствия распорядителю похорон хватало работы — приходилось лавировать между военным этикетом, писаными и не писаными правилами талигойской аристократии, традициями Ноймаринен, семейными связями и личным вассалитетом. А еще все это означало политику, и ей надо было заниматься, а очень не хотелось. Почему-то это казалось вопиющим неуважением, хотя старый волк наверняка бы и глазом не моргнул.
В любом случае, Ноймаринен — ближайшие соседи, и хотя бы слушать все разговоры стоило очень внимательно. Слишком многие считали, что «молодой герцог» разбирается только в делах военных, а во всем, что касается управления герцогством и политики Талига, отчаянно нуждается в добром совете. Но даже для того, чтобы просто слушать, требовалась некоторая свобода маневра. Протокол погребальной процессии поставил герцога Придда рядом с графом Гогенлоэ, чем граф по окончании официальной части, увы, не преминул воспользоваться, и как от него отделаться, не нарушая приличий, Валентин пока не придумал.
— Господа, прошу прощения, — раздался вдруг за спиной знакомый голос. — Генерал, можно вас на минуту?
Валентин обернулся. Военный этикет на церемонии возобладал, и все, кто имели на это право, были в мундире. Флотский среди них был один.
— Капитан. Чем могу быть вам полезен?
Берто
Это простые люди могут позволить себе остаться наедине со своей скорбью; те, от кого зависят судьбы страны, и из смерти вынуждены устраивать мистерию на сотни актеров. Берто искренне хотел помочь, помочь делом, а не только молчаливой поддержкой, но… Северные погребальные обычаи от марикьярских отличались разительно, и учиться было некогда. Взять на себя общение с теми, кто приезжал выразить соболезнования, Берто тоже не мог — среди вассалов герцогов Ноймаринен он почти никого не знал, и, если запомнить имена еще было возможно, то прилагающуюся к этим именам историю взаимоотношений на четыре поколения назад — уже нет. А без этого знания от него было бы больше вреда, чем пользы.
Гизелла старалась не отходить от матери, Леона — от мужа, когда позволял этикет и ее собственные обязанности, а Берто большую часть времени до похорон провел с детьми. Если даже Мигелито успел крепко привязаться к деду, то что уж о племянниках говорить! И если хексбергская эскадра из коры и веток, Устричное море из лохани с натопленным снегом и россыпь южных легенд помогали им отвлечься — значит, так тому и быть.
Но от официальных церемоний в детской уже было не спрятаться. «Талигойская политика» во всей своей красе, а знакомых лиц среди присутствующих почти не было. И кто бы сказал Берто еще год назад, что для него окажется большим облегчением встретить Спрута!
…О злоключениях и подвигах полковника Заразы в изломных войнах Берто, конечно же, слышал. Поначалу, правда, было непонятно — то ли они в Лаик ошибались насчет Валентина, то ли Валентин изменился, поврозослев и пережив то, что он пережил, то ли был и оставался скользкой морской гадиной, просто его интересы внезапно совпали с интересами Талига. Берто поставил бы на третье, но, честно говоря, не очень-то он тогда об этом и задумывался. На коронационных торжествах они вежливо раскланивались, но в один из последних дней Арно Савиньяк затащил-таки их обоих к себе в гости. Тогда и выяснились подробности приключений Сузы-Музы и некоторых других историй, и где-то после тоста в память погибших однокорытников, но до того, как закончиласть вторая корзина с бутылками, Берто счел нужным извиниться и извинения были приняты. Потом были официальные поздравления от герцога Придда маркизу Салине по случаю бракосочетания и рождения наследника, Берто, когда пришло время, ответил тем же, и на этом было всё. С Арно они хоть редко, но переписывались, и будь он здесь, было бы проще. Впрочем, зато Валентин наверняка прекрасно знал, кто здесь кто. И вряд ли он откажется помочь...
Берто бы, может, и не решился вмешиваться в чужой разговор и в открытую просить Валентина об услуге — если бы не смутное ощущение, что услуга окажется взаимной. На своего собеседника — господина геренция, который, кажется, приходился ему родней, — Валентин смотрел, как на Арамону в Лаик — то есть как на неизбежное зло, с которым он по какой-то причине вынужден иметь дело. Что ж, благословенно будь унарское братство, позволяющее при желании нарушать условности, не нарушая приличий. И не стоит забывать, что Валентин Придд — не просто бывший однокорытник, он генерал (и когда успел, кстати, тихо же было на Севере), герцог с внушительными владениями за спиной и не последняя фигура в этой самой «талигойской политике» уже сейчас, не говоря о будущем. Будет неплохо, если им удастся найти точки соприкосновения. Отец, по крайней мере, точно будет доволен.
Обзорам
-
-
13.10.2016 в 19:59Хорошо написано!
-
-
13.10.2016 в 23:06Это очень светло и печально. Светлая такая грусть, когда у оставшихся есть силы и желание принять эстафету у ушедших и встать на их место в строю, оберегая свою страну.
И, несмотря ни на что, радостно за тех, кто продолжает жить и находит свое счастье.
-
-
14.10.2016 в 12:20-
-
14.10.2016 в 22:31Правда, хочется продолжения...
-
-
14.10.2016 в 22:57одну идею записали, две осталось
НеЛюбопытное созданье, спасибо!
...Полярная_Звёздочка..._~*~_..., мррр! приятно слышать, что настоящее получилось.
Анкрен, спасибо!
Правда, хочется продолжения...
Я бы и сама не отказалась, но дальше мне не показали
-
-
17.10.2016 в 00:47Очень здорово написано, спасибо.
-
-
17.10.2016 в 19:02